Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Клодъ — это одинъ изъ моихъ большихъ друзей!
— Также и одинъ изъ моихъ. Мы съ нимъ въ перепискѣ. Какой добрый мальчикъ! Такой смѣшной, задира; да! это что-то невѣроятное, какой задира!
— Въ самомъ дѣлѣ? Неужели Клодъ позволяетъ себѣ иной разъ васъ поддразнивать, мадемуазель?
— O, dear me! дразнитъ ли онъ меня?! — воскликнула молодая дѣвушка, находя, вѣроятно, французскія выраженія слишкомъ холодными, чтобы высказать свое убѣжденіе.
— И вы его не браните?
— Браню ли я его? Но Клодъ такой же, какъ я; онъ не признаетъ ничьего авторитета.
— Какъ, вы до такой степени анархистка?
— Конечно.
— Вы не признаете никакого авторитета?
— Никакого, — отвѣтила откровенно удивительная молодая особа; затѣмъ она добавила, смѣясь:
— Въ данный моментъ, впрочемъ, въ видѣ исключенія, я принуждена признавать авторитетъ воспитательницы Бетюновъ.
Комическое восклицаніе ужаса вырвалось у Мишеля.
— Миссъ Сарра, не такъ ли? Старая американка, невозможной худобы, непозволительно некрасивая и романтичная при всемъ этомъ. Я ее видѣлъ въ Прекруа въ прошломъ году; такъ какъ я пожалѣлъ ея одиночество и разговаривалъ иногда съ ней, меня обвиняли въ ухаживаніи за ней. Бѣдное созданіе, кажется, у нея невозможный характеръ.
Новый жемчужный каскадъ смѣха разсыпался во тьмѣ.
— Невозможно лучше описать воспитательницу Бетюновъ, — одобрила велосипедистка. — Можетъ быть, вы немного преувеличиваете ея худобу, ея безобразіе и ея старость, но что касается того, что у нея невозможный характеръ и что съ ней тяжело жить… это вѣрно, я вамъ за это отвѣчаю… Сознаюсь, все-таки, что мы съ ней живемъ довольно согласно.
— Поздравляю васъ съ этимъ.
Въ эту минуту Мишель остановился у рѣшетки замка Прекруа. Онъ сильно позвонилъ и, повернувшись къ молодой дѣвушкѣ, сказалъ:
— Вотъ мы у цѣли, сударыня; вы меня извините, что я не провожу васъ до самаго замка: мнѣ было бы очень совѣстно представиться въ такомъ видѣ. Г-жа Бетюнъ извинитъ меня, если я отложу свой визитъ до болѣе удобнаго времени. Смѣю я васъ просить передать ей самое искреннее почтеніе Мишеля Тремора?
Еще разъ молодой человѣкъ испыталъ любопытство узнать, какое имя написала въ часовнѣ рыцаря странная заморская дѣвушка, этотъ еще неизвѣстный ему образчикъ изъ коллекціи чирикающихъ и прыгающихъ соотечественницъ г-жи Бетюнъ, которыми она, дитя свободной Пенсильваніи, любила себя окружать; но не замѣчая ни малѣйшаго расположенія довѣрить ему это имя и относясь до конца съ уваженіемъ къ своей оригинальной маленькой спутницѣ, Мишель не позволилъ себѣ задать этотъ вопросъ.
— Безконечно вамъ благодарна, сударь, — сказала молодая дѣвушка очень любезно.
Затѣмъ она толкнула открывшуюся рѣшетку, наклонила голову въ знакъ прощанія и, степенно ведя свой велосипедъ, стала подыматься по короткой аллеѣ, кончавшейся у подъѣзда замка.
Было половина восьмого. Треморъ уже забылъ маленькую велосипедистку изъ Зеленой Гробницы, когда онъ достигъ башни С.-Сильвера. Какъ и на площадкѣ Жувелля, воспоминанія о болѣе далекомъ прошломъ осадили его.
Бѣдная, ненавидящая бѣдность, Фаустина Морель имѣла только одну мысль, одну цѣль — убѣжать отъ посредственной жизни, которая заставляла страдать ея гордость. Въ виду этой мысли и съ этой цѣлью въ умѣ, она смирила свою любовь къ роскоши и празднествамъ такъ же, какъ и свое кокетство, свою любовь нравиться; она избѣгала свѣта, она уединилась въ горделивомъ одиночествѣ, она съ великимъ мастерствомъ разыграла симпатичную роль молодой дѣвушки, слишкомъ мало обезпеченной, чтобы думать о замужествѣ, слишкомъ прекрасной и пылкой, чтобы не любить, слишкомъ гордой, чтобы это показывать. Иногда, увлекаемая своимъ искусствомъ, заражаясь собственнымъ голосомъ, она могла, подобно нѣкоторымъ актрисамъ, трепетать настоящимъ волненіемъ, плакать настоящими слезами, заставлять блестѣть въ своихъ прекрасныхъ глазахъ настоящее пламя любви, но всегда ея искусный умъ, владѣя этой дѣланной искренностью нервовъ, пользовался ими, какъ средствомъ. Никогда она не любила Мишеля. Съ какой наивностью попался онъ въ западню, бѣдный простакъ, какое тогда было торжество для Фаустины Морель!… до того дня, когда она нашла лучшее.
— Она была недостойна моихъ сожалѣній, — повторялъ себѣ Мишель, — нѣтъ, она не была достойна такой великой чести: страданія честнаго и открытаго сердца… и однако…
Однако, въ этотъ самый часъ, въ тотъ часъ, когда онъ чувствовалъ себя вполнѣ выздоровѣвшимъ, послѣ того какъ долгіе мѣсяцы его мысли были свободны отъ воспоминаній о Фаустинѣ, Треморъ не могъ отогнать былой образъ. Онъ его преслѣдовалъ, изящный, привлекательный, этотъ образъ, говорившій объ измѣнѣ, страданіи, изгнаніи, но также и о вѣрѣ, о юности, о любви.
Графиня Вронская не заслуживала слезъ. Она была честолюбива, ловка и холодна, расчетлива, но, въ представленіи Мишеля, идеальное созданіе, которое онъ обожалъ, — прекрасное, гордое, чистое, благородное дитя, любящая невѣста, изъ которой онъ создалъ свою музу, фею своихъ грезъ, — украсилось бѣлокурыми волосами, улыбкой, волнующей прелестью графини Вронской, и онъ оплакивалъ ту фею, ту музу.
Ему хотѣлось бы увидать графиню Вронскую, какъ портретъ дорогой умершей, ему хотѣлось бы вновь найти въ ней олицетвореніе уничтоженныхъ временемъ событій, очень дорогого прошлаго… Къ тому же онъ зналъ мѣсто, день и часъ, гдѣ могъ быть вызванъ сладостный призракъ.
Въ уединеніи башни С.-Сильверъ братъ г-жи Фовель перечелъ еще разъ письмо, полученное имъ, затѣмъ отвѣтилъ нѣсколькими строками, серьезно извиняясь, что не поддается любезной просьбѣ, съ которой къ нему обращались, важно восхваляя непризнанную прелесть голубятни. Такъ какъ онъ не чувствовалъ себя въ особенно шутливомъ настроенiи, онъ упустилъ случай оцѣнить сумасбродный бракъ, проектированный Колеттой; зато онъ не упустилъ случая слегка коснуться намекомъ той встрѣчи, о которой она его извѣщала. Нѣкоторыя умалчиванія говорятъ слишкомъ много. Г-жа Фовель не должна была подозрѣвать волненія, причиненнаго ея письмомъ. Вертикальные знаки, которые выводилъ Мишель, отставивъ локоть, съ помощью четырехугольнаго кончика пера, становились соучастниками этой осторожности; онъ былъ выразителенъ въ своей банальности, этотъ крупный, корректный почеркъ, четкій, лишенный характера, къ которому, казалось, Мишель пріучилъ свою руку, боясь всякаго внѣшняго и осязаемаго обнаруженiя своей нравственной личности.
Долго, и не сводя безучастнаго взора, смотрѣлъ Мишель на только что запечатанный конвертъ, затѣмъ спряталъ свое лицо въ обѣ руки и оставался такъ, можетъ быть для того, чтобы скрыть горячую краску, выступившую у него на лицѣ.
- КУПЛЕННАЯ НЕВѢСТА (дореволюционная орфоргафия) - Алексей Пазухин - Исторические любовные романы
- Улыбка любви - Джулиус Лестер - Исторические любовные романы
- В путь за любовью - Эйна Ли - Исторические любовные романы
- Не в силах забыть - Шерри Томас - Исторические любовные романы
- Мистер Кэвендиш, я полагаю.. - Джулия Куинн - Исторические любовные романы
- Мой прекрасный лорд - Джулия Берд - Исторические любовные романы
- Принцесса по случаю - Мишель Уиллингем - Исторические любовные романы
- Спаси меня, мой талисман! - Наталья Шатрова - Исторические любовные романы
- Безупречная жена - Стефани Лоуренс - Исторические любовные романы
- Мэри Джо Патни Истинная леди - Мэри Патни - Исторические любовные романы