Форма входа
Читем онлайн Океан Бурь. Книга вторая - Лев Правдин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
И город мгновенно похорошел, засверкал всеми своими красками. В чистых просторных окнах отразилось и небо, и море, и веселая земля.
В зеленых палисадниках и садах заблестела на солнце свежая листва, и там, где прежде росли только бурьян и крапива, появилось множество ярких душистых цветов.
— Столько чудес в один день! — воскликнула Мальва.
Маленький клоун сказал:
— И все оттого, что ты победила страх и засмеялась. Это и есть главное чудо.
— Нет, это оттого, что засмеялись все. А уж это твоя работа.
— Чудо! Чудо! — сейчас же принялись орать мальчишки и девчонки. Они совсем не знали никаких хороших и красивых слов, но сразу поняли, что такое «чудо». Это когда всем весело, когда красиво и много цветов. И когда всё сразу и для всех сразу. Только тогда это настоящее чудо — всё и для всех.
Так были сняты последние кадры в Сером городе, который вернул себе свое прекрасное название — Город Радости. И остров стал называться по-прежнему: Остров Доброго Сердца, как обозначено на всех старых морских картах.
Все заключительные сцены снимали на берегу моря или на палубе корабля, который капитан Куда-Ветер-Дует, как и обещал, привел в порт. Едва вахтенный матрос увидел первый столб пыли над островом, он тут же доложил об этом капитану. Корабль немедленно взял курс на остров, и не успела еще осесть пыль после третьего взрыва, он уже входил в бухту Приветливую.
Самые последние кадры — корабль на всех парусах летит в открытое море. Взлетают и падают белые чайки. На зеленых волнах, чуть покачиваясь, наплывает последнее слово, которым все и заканчивается: «Конец».
Конец самым счастливым, самым лучшим дням. А что впереди? Хотел бы Васька это знать…
СЫН ЦИРКА
Быстрые, легкие шаги простучали по гостиничному коридору, и гортанный голос пропел, как сигнальная труба:
— Собирайте шатры, запрягайте коней, грузите телеги — кочуем дальше!..
Стронгилла. Васька выглянул в коридор, но там уже никого не было. Васька загрустил: картина отснята, кончилась сказочная жизнь. А что дальше?
Он так привык к своей новой жизни, что она уже не казалась ему очень уж новой. Жизнь как жизнь, полная труда и забот. Но и эти труды и заботы доставляли одну только радость.
Ежедневные, все усложняющиеся тренировки, репетиции до полного изнеможения и съемки, которые тоже не мед. И Петушков; и Грак — мастера душу из шкурки вытряхивать. И — Васька это заметил — чем больше стараешься, тем они злее спрашивают.
«Ага, человек старается — значит, еще не в полную силу работает, значит, еще лучше может», — так они, наверное, думают. А Ваське и самому интересно наизнанку вывернуться, мучителей своих удивить. Нет, не удивляются. Как будто так оно и должно быть, и ничего Васька такого особенного не показал, а только то, что от него требуется. Ни больше, ни меньше.
Однажды он не вытерпел.
— Стараешься, стараешься, а все мало, — устало проговорил он.
Сидя на подоконнике, Петушков разглядывал утренний город и как будто не слышал Васькиных стенаний. Но Васька знал: слышит. Все еще глядя в окно, Петушков спросил:
— Ты что-то сказал?
— В школе хоть отметки ставят…
Васька сидел на матрасике, брошенном на пол, чтобы не так больно стукаться, если упадешь, и ждал взбучки. Ничего другого от Петушкова все равно не дождешься. Петушков подошел и опустился на матрасик рядом с Васькой.
— Это разговор серьезный, — сказал он и спросил: — Ты кто?
— Ну, кто… Ученик ваш…
— Верно. Ученик. Это значит, что пока у тебя своего ничего нет, кроме характера и веснушек. По правде говоря, ученик ты отличный и потому тебя надо вот так держать, чтобы ты носа не задирал. Хорошие ученики, они, брат, много о себе воображают. А от меня никаких отметок не дождешься. Придет время — сам поймешь, что ты уже не ученик, а мастер. Но, если хочешь стать клоуном, надо через все пройти. Вот тогда я тебе на самом деле скажу: «Ты сдал экзамен на мастера». Но для этого, как в нашей сказке, жизни надо не пожалеть. Ни своей, ни жизни даже самого любимого человека. Как в сказке.
Васька подумал: «Ага, это он про жену, которая от него ушла. Про „куклу“». Никто ему про это не рассказывал, но он сам привык по разным намекам, по случайно подслушанным разговорам догадываться обо всем, что взрослые хотят скрыть. И чем старательнее они скрывают свои секреты, тем чаще проговариваются. Это Васька тоже давно заметил. Он только одного не мог понять: как это от такого доброго человека могла уйти жена? Где она найдет лучше? Вот только сейчас он начал догадываться о настоящей причине. Наверное, как-то у него получилось, что он ее, свою любимую, не пожалел, не поставил выше трудного и веселого клоунского искусства.
Так думал Васька, отдыхая на матрасике рядом со своим названым старшим братом. Множество вопросов вертелось в рыжей его разудалой голове, но ни одного из них он не решился задать. Придет время, Петушков сам все скажет, а не скажет — в чужие дела насильно не влезешь.
— Ладно, — проговорил Петушков, — подрастешь, сам поймешь все, что надо. Ну, на сегодня хватит. Пошли купаться…
Прикончил разговор и совсем напрасно: Васька хоть и немного еще прожил, но успел повидать всякого, кое-чего мог бы и присоветовать. Не вовсе, значит, доверяет. Не открывается. В себе носит. Ну и пусть.
Человек Васька легкий, на всякое доброе слово отзывчивый, а за Петушкова готов жизнь отдать.
Дни катились горячие, веселые, трудные. Однажды, возвращаясь к себе в гостиницу, услыхал Васька над головой какое-то потрескивание. Он остановился под каштаном и, задрав голову, начал высматривать, что это там в зеленом ворохе листвы происходит. К его ногам упал зеленый, весь в острых колючках, шарик. Чуть слышно щелкнув, шарик лопнул и раскрылся. Из него выскочил темно-коричневый, слегка сдавленный с одного бока плод каштана, еще чуть влажный и скользкий. Зажав его в ладони, Васька подумал: «Вот уж и осень».
В своем номере он впервые задумался о том, что же с ним будет дальше. Прежде такие мысли не приходили к нему. Он даже не думал о том, что когда-нибудь может кончиться его сказочная жизнь. Ошеломленный новой, непривычной мыслью, он услыхал голос Стронгиллы, зовущий в путь требовательно, как сигнальная труба:
— Собирайте шатры, запрягайте коней, грузите телеги — кочуем дальше!..
Васька выглянул в коридор. Никого. Дверь в номер, где жила Тамара со своей теткой, была распахнута, Васька решил, что можно и заглянуть. Стронгилла была одна. Она уже сбросила свое платье, стояла посреди комнаты, как на пляже, в пестром купальном лифчике и таких же трусах и с трудом натягивала купальную шапочку на свои непокорные волосы. На шее позванивало ожерелье из мелких монеток.
— А, Василек! Входи, соколик. О чем задумался?
— Про жизнь думаю.
Она остановилась и строго взглянула на него, удивленно подняв свои тонкие круглые брови.
— О жизни? А зачем об этом думать? Ты живи — не думай. Есть хочешь? А пить? Ну, тогда сбегай-ка ты в буфет, принеси бутылки две боржому. Деньги сам знаешь где…
Проговорив это, она ушла в ванную.
Деньги хранились на столе под скатертью. Вздохнув, Васька отправился в буфет. Когда он вернулся, в ванной все еще шумела вода. Он поставил влажные, только что из холодильника, бутылки на стол. Скоро появилась Стронгилла в белом купальном халате и босая.
Усевшись на диван, она достала из кармана свое ожерелье и надела его. Маленькими глотками пила шипящий боржом и поучала Ваську:
— О чем твои мысли, я знаю. — После купания ее лицо блестело, как каштан. И зубы блестели, и глаза блестели и улыбались, но говорила она строго и горячо: — Ничего мне не надо говорить. Я ведь цыганка и тебя вижу насквозь. И что тебя ждет, тоже вижу. Ты теперь сын цирка. Вся твоя родня в нашем таборе. Я вижу: ты всем сердцем к цирку прирос. Ну, значит, и не о чем тебе кручиниться. Иди собирайся, в Москву поедем.
Ее плавная, певучая речь успокаивала, как бы отгораживая от беспокойных, тоскливых мыслей.
Выслушав Стронгиллу и допив боржом, Васька совсем успокоился. «Сын цирка»! Новая жизнь приняла его, и это уж навсегда. Даже если бы Петушков от него отказался, то все равно бы он никуда не ушел. Хоть полы подметать, хоть клетки зверям чистить, хоть что — только бы при цирке. А что думает Петушков, какие у него планы насчет Васьки — неизвестно.
В БЕЛОЙ ПЕНЕ
На большой веранде в приморском парке собрались все мальчики и девочки из Города Радости. На этот раз все пришли чистенькие, приглаженные, нарядные. Черноглазый Мотя явился даже в небесно-голубом костюме, и к его берету, тоже небесно-голубому, пришпилена золотая лира — знак его принадлежности к миру искусства.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Океан Бурь. Книга вторая - Лев Правдин бесплатно.
Похожие на Океан Бурь. Книга вторая - Лев Правдин книги
- Льды уходят в океан - Пётр Лебеденко - Советская классическая проза
- Малиновые облака - Юрий Михайлович Артамонов - Советская классическая проза
- В списках не значился - Борис Львович Васильев - О войне / Советская классическая проза
- Братья с тобой - Елена Серебровская - Советская классическая проза
- Перехватчики - Лев Экономов - Советская классическая проза
- После бури. Книга вторая - СЕРГЕЙ ЗАЛЫГИН - Советская классическая проза
- Готовность номер один - Лев Экономов - Советская классическая проза
- Том 4. Ход белой королевы. Чаша гладиатора - Лев Кассиль - Советская классическая проза
- Здравствуй и прощай - Лев Линьков - Советская классическая проза
- Роксолана. В гареме Сулеймана Великолепного - Павел Загребельный - Советская классическая проза