Форма входа
Читем онлайн Иуда: предатель или жертва? - Сьюзан Грубар
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Главное, что привносит Матфей в повествование и чего нет у Марка (что часто подмечают исследователи, но редко обсуждают в контексте влияния на образ Иуды), — это возросшая нравственная мудрость Иисуса. Евангелие от Матфея изобилует нравственными поучениями Иисуса — беседами, рассуждениями, иносказательными притчами, изречениями и молитвами, и оно заметно длиннее, чем Евангелие от Марка. Помимо того, что Матфей устанавливает генеалогическую связь Иисуса с Давидом и Авраамом, он также постоянно цитирует иудейские священные тексты, содержащие предсказания, исполнившиеся с жизнью Иисуса.[70] Иисус Матфея считает Себя воплощением пророчеств Исайи, Он осознает, что должно произойти, и выказывает мудрое, смиренное, принятие своего земного пути во исполнение пророчеств еврейской Библии и предательства как предопределенного и неизбежного.
В перечне тех, кто обладал властью врачевать болезни и изгонять нечистых духов, «Иуда Искариот, который и предал Его» (10: 4), упоминается Матфеем последним, как и в Евангелии от Марка. Как и другие апостолы, Иуда будет возвещать благие вести, став мудр, как змий, и прост, как голубь. Вместе с другими одиннадцатью, которые у Матфея предстают более проницательными, чем у Марка, Иуда постигает значение хождения Иисуса по морской глади и поклоняется Ему, признавая: «истинноты Сын Божий» (14:33). Сам же Иисус у Матфея, верный воинствующему служению, называет апостолов своей матерью и своими братьями (12:49), долженствующими отказаться от всех своих прежних привязанностей и претерпеть тяжелые испытания, когда, по пророчеству Иисуса, «предаст … брат брата на смерть, и отец — сына; и восстанут дети на родителей и умертвят их» (10:21). Иисус подробно наставляет апостолов, менее своенравных и более надежных, чем у Марка, уподобляться Учителю в апокалиптическом и враждебном мире, который Он несет: «Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его», но «не выше учителя»; ученик должен быть «как учитель его» во времена раздоров и гонений (10: 24-25, выделено автором).
Несущий «не мир… но меч», строящий Церковь, Иисус приходит на землю «разделить человека с отцем его, и дочь с матерью ее» (10:34). Он часто разъясняет последователям Свое понимание страданий, которые Ему предстоит претерпеть от первосвященников из-за Своего радикального проповедничества (16:21).[71] Поскольку Иисус у Матфея не делает тайны из Своей миссии (тому в Евангелии есть множество подтверждений), как в Евангелии от Марка, то те иудеи, которые не внемлют Его словам, более заслуживают порицания за верность тому, что преподносится как устаревшая вера. С самого начала и на протяжении всего повествования у Матфея Иисус высмеивает и осуждает книжников и фарисеев, как слепых лицемеров, считающих Его способность изгонять нечистых духов бесовским даром, а его труд в субботу нечестивым, а также как неспособных понять Его или следующих своей Торе.
В Евангелии от Матфея Иисус сокрушается и скорбит от того, что Иерусалим — город, «избивающий пророков и камнями побивающий посланных» к нему (23:37). В третий раз предсказывая свою смерть и Воскрешение, Иисус Матфея сообщает «двенадцати апостолам», что «Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть» (20:18). Длинные и яростные обличительные речи в адрес продажных первосвященников и фарисеев, воспроизведенные Матфеем в главах 21-23, только сгущают тучи, нависающие над Иисусом, поскольку иудейские власти усматривают в Его притчах намеки на их нравственное падение и ищут способ отомстить и выдвинуть Ему встречные обвинения. Готовясь к празднику, Иисус говорит Своим ученикам: «Вы знаете, что чрез два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие» (26:2). Все эти пророчества подчеркивают фатализм событий, излагаемых в Евангелии, сюжет которого уже не может обойтись без изменника, способного предать Иисуса иудейским книжникам и фарисеям, алчущим отмщения за оскорбления. В свете этой фатальности событий или их божественной предопределенности Иуда выглядит заложником божественного плана и потому вызывает сострадание.
Вторым новшеством, привнесенным Матфеем -в евангельский сюжет и активно обсуждаемым библеистами, является мотив искупления Иудой своей вины путем принесения в жертву собственной жизни — мотив, зеркально отражающий самопожертвование Самого Иисуса. Но описанию гибели Иуды предшествуют различные, на первый взгляд, малозначимые, поправки в сюжете, открывающие более лицемерному — в трактовке Матфея — Иуде путь к покаянию в конце истории. Резким контрастом описанной Марком сцене в доме Симона прокаженного предстает недвусмысленное свидетельство Матфея, что «ученики Его» были там и «вознегодовали и говорили: к чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим» (26:8—9). И когда сразу же за этим следует поход к первосвященникам Иуды - «одного из двенадцати» (26:14) - отчуждение на почве недовольства только еще больше акцентируется: как и другие ученики, и по тем же, совершенно понятным причинам Иуда протестует против траты денег на обряд помазания вместо помощи нуждающимся.
И все же в Евангелии от Матфея именно Иуда, а не первосвященники поднимает вопрос о материальном вознаграждении. «Что вы дадите мне, и я предам Его?» — спрашивает он. Впервые нам указывается на то, что Иуда хочет нажиться. Но что означают эти деньги, если верна сумма, названная Матфеем (и только Матфеем!)? «Они предложили ему тридцать сребреников» (26: 15) - эта строфа в учебных изданиях Библии обычно сопровождается комментарием, поясняющим, что столь ничтожная сумма дважды упоминается в еврейской Библии. В Книге Пророка Захарии (11:12— 13) благочестивый пастырь стада (овцы выступают как аллегория людей), обреченного на заклание Богом, потерявшим терпение из-за его непокорности, отказывается пасти его со словами, что стадо может дать ему плату или не дать — как сочтет угодным. Получая тридцать сиклей серебром,[72] пастырь восклицает: «И сказал мне Господь: брось их в хранилище, - высокая цена, в какую они оценили Меня!» Во Второй Книге Моисеевой — Исходе - один из законов о рабе или рабыне, которых забодал вол, гласит: «господину их заплатить тридцать сиклей серебра, а вола побить камнями» (21: 34).
Что следует из этих странных намеков на Иуду, как на обманутого пастыря или рабовладельца, и несоответствия уплаченной суммы неоценимому труду или непоправимому вреду? В обоих случаях сумма ничтожно мала, чтобы служить достойной компенсацией (за стадо, не заслуживающее пастуха или за мертвого раба). Вот почему в «Книге Пророка Захарии» пастырю велено выбросить деньги, а в «Исходе» быка надлежит забить камнями; то есть деньги не являются полноценным возмещением за сделанную работу или погибшего раба. Подобно стаду или рабам, Иисус обречен быть убитым; но, в отличие от непокорного стада, Он не отрекается от Своего Бога, и, в отличие от раба, он — свободный человек. Но тогда тем более шокирует та мизерная сумма, которую заплатили Иуде первосвященники: она никак не соответствует ценности жертвы, принесенной Иисусом. Элайн Пейджелс и Карен Л. Кинг уточняют: «Тридцать монет серебром были презренной ценой, в которую правители Израиля оценили Захарию (Зах. 11:12-13); столько же... вожди Иерусалима заплатили за Иисуса, выказав такое же презрение» (Elaine Pagels and Karen L. King 18). «Возможно, — размышляет А. М. Саари, — плата в тридцать серебряных монет, полученная Иудой, имела символичное значение: Иисус был куплен по цене раба и своей искупительной смертью спас все человечество от порабощения грехом и смертью» (Saari, 120). Впрочем, странно, что тридцать сребреников уравнивают Иуду с честными людьми, не по своей вине лишившимися собственности или работы, а не с жадными и корыстными дельцами.
То, что Иуда берет такие жалкие гроши, позволяет предположить, что он осознает их неуместность в той драме, действующим лицом которой становится; ведь точную сумму устанавливают первосвященники, а не он. Если читатель вспомнит, что Иуда был оскорблен тратой трех сотен динариев на миро для помазания, а не на нужды нищих, то тридцать сребреников, возможно, послужат ему намеком на то, что Иудой двигали вовсе не жажда наживы или алчность. Скорее, им, возмущенным самим обрядом помазания, совершенным над Иисусом и напомнившим ему акт культового поклонения, завладела обидная мысль о том, что его учитель может отказаться от проповедования идеи о нищих, наследующих на Земле. В знак протеста против растраты трехсот динариев Иуда берет всего тридцать сребреников: деньги служат лишь условным вознаграждением за то, что он мог бы сделать и даром. Удивительно другое — сумма, трактующаяся в Библии как ничтожно малая, со временем начинает символизировать жадность, или алчность, корыстного апостола.[73]
В любом случае Иуда евангельский получает больше, чем Иуда из еврейской Библии, который решает, поедая хлеб со своими братьями, что ничего не выиграет от убийства своего брата Иосифа, и потому посылает его в египетское рабство за двадцать сребреников (Быт. 37: 25-28).[74] В версии Матфея, Иуда начинает планировать выдачу Иисуса сразу после получения тридцати сребреников: «и с того времени он искал удобного случая предать Его» (26: 16). Эта расчетливость и перемена, происходящая с ним во время ритуальной вечери на Пасху, делают Иуду в глазах читателя более реальным —лживым и способным к предательству. И у Марка, и у Матфея все апостолы, встревожившись, начинают расспрашивать Иисуса, кто же предаст Его («Не я ли, Господи?»), но Матфей добавляет в повествование новую деталь. «Иуда, предающий Его», спрашивает: «не я ли, Равви?» На что слышит в ответ недвусмысленное: «Ты сказал» (26: 22, 25). Мотивация Иисуса остается здесь неясна; но получение Иудой денег, поиск им удобного случая, чтобы предать Иисуса, и при этом вкушение вместе со всеми пасхи свидетельствуют о его двуличности, даже порочности. Наделенный изворотливым умом, Иуда явно пытается избежать прямого ответа на свой вопрос («Не я ли, Равви?»), что, возможно, осознает, а может быть и нет, Иисус («Ты сказал»). В этой сцене Иуда отделяет себя от других апостолов, соблюдающих наказ Иисуса избегать чинов и титулов (23: 8-10); в то же время используемое им обращение «Равви» как будто связывает его теперь с иудейскими первосвященниками, чьи деньги он тайком хранит. У Матфея лицемерие Иуды на Тайной Вечере заложило основу для последующих нападок на иудеев за якобы присущую им всем лживость и двуличность. Как и у Марка, в Евангелии от Матфея Иуда принимает участие в Тайной Вечере, слышит предсказание Иисуса об отречении Петра, а затем тайком исчезает, чтобы появиться позднее в Гефсиманском саду с толпой народа и первосвященниками и поцелуем указать им на Иисуса. И Марк, и Матфей предваряют рассказ об аресте Иисуса Его восклицанием: «Вот, приблизился предающий Меня» (Марк 14: 42, Матф. 26:46). Но у Матфея Иисус отвечает на приветствие и поцелуй Иуды словами: «Друг, для чего ты пришел?» (26:50). Ни одного из остальных апостолов Иисус при обращении не называет «Друг».[75] Подобно фразе «Ты сказал», этот вопрос, по существу, налагает ответственность на Иуду; ведь слово «Друг» — даже при прочтении его с толикой сарказма — свидетельствует, как о покорном приятии Иисусом своей участи, так и о Его тесной связи с Иудой. В сцене, следующей за отсечением уха рабу первосвященника, Иисус у Матфея вновь ведет себя несколько иначе, чем у Марка, подчеркивая неизбежность предначертанного Писанием. Иисус в более раннем Евангелии от Марка говорит пришедшим: «Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня». Затем уступает: «Но да сбудутся Писания» (14: 48, 50). У Матфея же Иисус протестует против их действий, подкрепляя свой протест предостережением о том, что «все, взявшие меч мечом погибнут», ведь Он может призвать легионы Ангелов, и в то же время рассуждает: но «как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (26: 52, 54). И только затем Иисус Матфея повторяет, но уже утвердительно, чтобы подчеркнуть Божье предопределение: «Сие же все было, да сбудутся писания пророков» (26: 56).
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Иуда: предатель или жертва? - Сьюзан Грубар бесплатно.
Похожие на Иуда: предатель или жертва? - Сьюзан Грубар книги
- В Иродовой Бездне. Книга 2 - Юрий Грачёв - Религия: христианство
- Мария. Неусомнившаяся - Франсин Риверс - Религия: христианство
- Молитвослов на русском языке - Русская Православная Церковь - Религия: христианство
- Болезнь в свете православного вероучения - Жан-Клод Ларше - Медицина / Православие / Психология / Религиоведение / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Тайна Туринской плащаницы. Новые научные данные - Джон Ианноне - Религия: христианство
- АМБИГВЫ. Трудности к Фоме (Ambigua ad Thomam), Трудности к Иоанну (Ambigua ad Iohannem) - Преподобный Максим Исповедник - Православие / Религиоведение / Прочая религиозная литература / Религия: христианство
- Молитвенное руководство 24/7 - Томас Осборн - Религия: христианство