Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Разорит злой Калин-царь стольный мой Киев-город, возьмёт он меня в плен с княгинею, сожжёт он Божии церкви, а иконы святые по реке вплавь пустит».
Надел Владимир чёрное платье, пошёл в храм Божий молиться. Видит, идёт ему навстречу калика перехожий.
— Здравствуй, Владимир, князь стольно-Киевский, что ты приуныл, в чёрное платье оделся, иль недоброе что в Киеве случилось?
Рассказал Владимир калике про печаль свою.
— Ну этому горю ещё можно помочь, — сказал калика, — сбросил с себя платье каличье, и увидел князь Илью Муромца. Обрадовался Владимир, бросился целовать богатыря.
— Ох, Илья свет Иванович, выручи, спаси от беды неминучей, созови богатырей, послужи, постарайся за веру христианскую.
— Да ведь ты, князь, нас с богатырями нынче не жалуешь, не чествуешь, не велел нам в Киев-то и заглядывать?.. — сказал Илья.
— Ты послушай, свет Илья Иванович, хоть не ради меня с княгинею, не ради церквей и монастырей, а ради бедных вдов да сирот малых сослужи эту службу великую.
И бил тут Владимир Илье челом до сырой земли. Пошли они в княжеский терем, а Илья и говорит князю:
— Насыпай-ка, князь, одну мису [10] чистого серебра, другую красного золота, а третью скатного жемчуга; поедем-ка мы с поклоном к Калину царю, попросим у него сроку три дня, чтобы могли мы в Киеве поуправиться.
Поехали они к Калину царю, поклонились ему с подарками:
— Дай ты нам, Калин царь, сроку три денька, чтобы нам отслужить обедни с панихидами, чтобы нам перед верною смертью друг с дружкою попрощаться.
Дал им Калин царь три дня сроку, а Илья поехал к синему морю, где стояли богатыри, его товарищи, и скликал их всех оборонять Киев, спасать вдов и сирот, выручать князя с княгинею.
Подъехали богатыри к Киеву, стали метать жребий, где кому становиться: выпал жребий Илье рубиться посредине. Стали богатыри рубить силу татарскую, бились, бились ни много ни мало двенадцать дней, не пивши, не евши, без отдыха. На тринадцатый день примахались их руки белые, притупились сабли острые, призастлались очи ясные, поехали они отдохнуть, соснуть. Илья Муромец не поехал с поля ратного, знай рубит, знай колет без устали.
Видит он, впереди у татар накопаны рвы глубокие, а во рвах натыканы острые копья мурзамецкие.
Пристегнул Илья коня, поскакал ко рвам, а конь и проговорил ему по-человечьи:
— Ты хозяин мой, Илья Муромец! Из первого-то подкопа я вылечу, и из второго подкопа ещё выскочу, а в третьем останемся и ты, и я!
Осерчал Илья на бурушку:
— Ах ты, травяной мешок, не богатырский конь! Не хочешь ты служить за веру христианскую!..
Стегнул коня по крутым бёдрам, взвился конь, два раза перескочил, а в третий подкоп упал вместе с хозяином. Набежали татары, заковали Илью в цепи железные, руки, ноги ему сковали, привели к Калину царю.
— Славный богатырь, Илья Муромец! — сказал ему Калин царь. — Послужи-ка мне верою, правдою, как служил Владимиру, отпущу тебя через три года с честью, с милостью.
Илья Муромец отвечал ему:
— Будь у меня только сабля острая, или копьё мурзамецкое, или палица боевая, я бы уж послужил по твоей по шее татарской!
Осерчал Калин царь, кричит своим слугам, чтобы вели Илью в поле чистое, расстреляли его стрелами калёными.
А Илья опять говорит:
— Эх ты, царь Калин Калинович! И казнить-то ты не знаешь, не ведаешь: кто же казнит богатыря стрелами калёными? Ты вели положить мою буйную голову на липовую плаху, да и отсеки её по плеча…
— Ну, ведите его на поле, отсекайте ему голову, коли эму этого хочется, — приказал Калин царь.
Повели Илью на поле, положили его на землю, хотят отсечь буйную голову.
Лежит Илья, молится угодникам, чует, силы-то вдвое прибыло… Как вскочил он с земли, как рванул цепи-оковы железные, свалились с него оковы, рассыпались.
Схватил он тут самого сильного татарина, стал им, как дубинкой, помахивать: где махнёт — там и улица, отмахнётся — переулочек, сам-то приговаривает:
— Крепок татарин, не ломится, жиловат, не рвётся.
Только вымолвил, а голова-то у татарина уж и прочь летит, по пути татар побивает. Испугались мурзы, побежали, по болотам попрятались, по рекам потонули, бегут, приговаривают:
— Не дай нам Бог бывать в Киеве, с русскими богатырями встречаться!
Пошёл Илья к Калину царю, схватил его за руки, поднял выше головы, бросил о землю — тут его и до смерти расшиб.
Подбежал к Илье его богатырский конь, бурушко косматый, сел богатырь в своё седло черкасское и поехал в Киев, к Солнышку, князю Владимиру…
Задали в Киеве пир, какого ещё не бывало, а татары, что в живых остались, в свои степи убрались…
Недолго Илья погостил в Киеве уехал опять в чистое поле, оберегать землю русскую на заставе богатырской, сражаться с врагами-недругами…
Проездил Илья ни много ни мало двенадцать лет, случилось ему быть близко Киева, и говорит он себе: «Дай-ка, побываю я в Киеве, попроведаю, что там деется».
Подъехал к княжескому терему, видит, у князя Владимира идёт весёлый пир. Вошёл Илья в гридню и остановился у двери. Глядит на него Владимир Красное Солнышко и не узнаёт своего старого богатыря.
— Откуда, — говорит, — ты, старик? Какого роду-племени, как тебя звать, величать?
Илья Муромец усмехнулся да и говорит:
— Свет Владимир, Красное Солнышко, я Никита Заолешанин.
Всё-таки Владимир князь не узнал его, так и поверил, что это Никита Заолешанин, не посадил его с богатырями, боярами, а велел ему сесть с детьми боярскими за меньшой стол. Тут уж не сдержало сердце богатырское этой обиды. Задрожали стены в гридне, как поднялся Илья с места да как крикнул князю:
— Эй ты, князь Владимир стольно-Киевский, не по чину мне место, не по силе честь; сам-то ты сидишь с воронами, а меня садишь с воронятами!
Князь тут разгневался:
— Уж не думаешь ли ты, Никита, что у меня и богатырей нет, чтобы унять тебя?
Посылает он трёх самых лучших богатырей:
— Идите-ка, проучите невежу, выкиньте его вон из гридни!
Вышли из-за стола три богатыря, стали Никиту поталкивать; стоит молодец, с места его не сдвинуть, даже не шевельнётся.
— Ну, князь, — говорит Илья, — кому хочется потешиться, позабавиться, давай-ка сюда ещё троих богатырей!
Вышли и ещё три богатыря: толкают Никиту, изо всех сил стараются, а он стоит себе на месте как ни в чём не бывало, ни рукой, ни ногой не шевельнёт.
— Давай, — говорит, — ещё троих, видишь, этих мало.
Посылает Владимир и ещё троих: надседаются богатыри, вспотели, а не могут сдвинуть Никиту с
- Сказки народов мира - Автор Неизвестен -- Народные сказки - Детский фольклор / Прочее
- Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2 - Александр Дмитриевич Григорьев - Детский фольклор / Песенная поэзия
- Ужасы французской Бретани - Александр Волков - Мифы. Легенды. Эпос
- Сказание о Лаиэ-и-ка-ваи - С. Халеоле - Мифы. Легенды. Эпос
- Легенды и мифы о животных - Виктория Часникова - Мифы. Легенды. Эпос
- Древние славяне - Дмитрий Шеппинг - Мифы. Легенды. Эпос
- Гости Бабы-яги - Ольга Викторовна Аверс - Мифы. Легенды. Эпос / Прочее / Русское фэнтези
- Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века) - Коллектив авторов - Древнерусская литература / Детский фольклор
- Последняя дружба существа и человека - В. Корбл - Античная литература / Мифы. Легенды. Эпос
- Мифы, сказки и легенды индейцев - Ольга Иосифовна Романова - Мифы. Легенды. Эпос / Детский фольклор / Язычество, паганизм