Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот… — произнес Эрик, глядя на нее.
Потом, чтобы не смотреть все время на девушку, он начал осматривать усадьбу. Дом располагался на некотором расстоянии от ворот и был почти закрыт огромной джакарандой — палисандровым деревом — в пышном пурпурном цветении. В центре находился патио, вымощенный булыжником, а вокруг — желтофиоли. Вероятно, когда-то они росли в некоем порядке, но сейчас превратились в беспорядочное буйное переплетение, в пышное изобилие дикой зелени, полыхающее ярким разноцветьем. На одной из веток сидел крупный попугай, чей пронзительный крик Эрик слышал раньше, и что-то скрипуче ворчал, словно простуженный пьяница. На ветке пониже вертелась маленькая обезьянка, разглядывавшая Эрика любопытными черными блестящими глазами. На шее обезьянки был ошейник, к нему привязана двадцатифутовая веревка, и когда она перепрыгивала с ветки на ветку, то утаскивала веревку с собой, управляясь с ней не менее искусно, чем женщина с вечерним платьем. В патио стояли три плетеных стула и столик со стеклянной столешницей, на котором рядом со стопкой книг возвышалась корзиночка с каким-то рукоделием. Чуть поодаль стояли два просторных удобных шезлонга.
— Да тут у вас маленький рай, — произнес Эрик, словно только что попал в какой-то фантастический мир тепла, комфорта и беспрерывного ожидания чего-то приятного. — Все это принадлежит вашей матери?
— Нет. Просто у папы есть друзья в Гватемале, и мы останавливаемся у них, когда они уезжают. Мой папа, знаете ли, умер… — Она проговорила это так, словно Эрик и в самом деле должен был знать о таком печальном событии, приняв как должное то, о чем сообщила ему сеньорита Монтеро еще вчера.
Он посмотрел вниз и увидел крохотную ящерку, которая молнией пробежала между ними и мгновенно исчезла в кустах.
— Да, я знаю. Мне очень жаль, — произнес Эрик.
— Да… — глубоко вздохнула она и тактично отвернулась, позволяя завершиться этой сложной части беседы. Потом осведомилась, не угодно ли ему чего-нибудь съесть или выпить. — Могу предложить стакан ананасового сока. Или, может, хотите что-нибудь покрепче?
— Нет, благодарю, не надо ничего покрепче, — улыбнулся он. — А вот от стаканчика сока я бы не отказался.
Она повернулась и хлопнула в ладоши с видом ребенка, играющего в повелителя. Потом прошептала:
— Правда, здесь все какое-то невероятное? Посмотрите… — Девушка показала на молодую женщину-индианку, которая мгновенно вышла из дома, услышав хлопок. — Все, как в волшебной сказке.
Женщине были отданы соответствующие распоряжения, после чего Эрику предложили сесть. Сама же девушка грациозно опустилась в одно из кресел, скрестила лодыжки и сложила руки за головой.
— Это настоящее индейское платье! — с восторгом проговорила она. — Красивое, правда?
— Очень, — отозвался он, закуривая сигарету, после того как предложил закурить ей, от чего она отказалась. Он чувствовал себя потрясенным, словно только что пробудился от глубокого сна и обнаружил, что сон этот оказался действительностью. Все в ней очаровывало его и приводило в беспредельный восторг — она казалась каким-то невероятным сочетанием ребенка, женщины и чего-то еще, способного вызвать непонятное волнение.
— А где ваша матушка? — поинтересовался Эрик.
— В доме. Пишет письма. А что?
— Просто полюбопытствовал. А она… не удивится, обнаружив меня здесь? Ну, я имею в виду, спустя столь короткое время после нашего знакомства? Может, мне не следовало заходить?
— Ну что вы говорите! Вы правильно сделали, что зашли. Кроме того, это я пригласила вас. Мама прекрасно понимает, что я уже не ребенок.
— Ну вообще-то, конечно, нет. А сколько вам лет?
— Семнадцать. Почти восемнадцать, — поспешно добавила она. — А сколько лет вам?
— Ну, я уже старый… мне двадцать девять, — улыбнулся он.
— О! — нарочито удивленно воскликнула она и успокаивающе добавила: — Но вы, безусловно, не выглядите на столько.
Он искренне рассмеялся ее словам и почувствовал себя намного свободнее. Смущение постепенно сменялось радостью и покоем. Пришла индианка и принесла им по стакану ананасового сока. Некоторое время они в полном молчании медленно утоляли жажду. Потом Эрик вздохнул и неожиданно понял, что уже очень давно не ощущал такого умиротворения, а возможно, и прежде ни разу не чувствовал его так остро. Он не мог объяснить почему, но, безусловно, не только из-за ее красоты.
— Откуда вы приехали? Где вы живете? — спросил он.
— В Канзас-Сити. Вы когда-нибудь бывали в Канзас-Сити?
— Нет.
— И очень хорошо, — кивнула девушка с очень серьезным видом. — Очень хорошо, — повторила она. — Вам понравится там. Как-нибудь вы обязательно должны приехать к нам в гости.
— Благодарю вас. С преогромным удовольствием.
Он пришел в несколько легкомысленное настроение и не мог объяснить себе, по какой причине. Солнце светило очень жарко, но не жарче обычного, а избыток тепла и раньше не доставлял ему никакого беспокойства. Что же все-таки происходит с ним? «Может, она — ведьма? — мелькнула у него неожиданная мысль. — И напустила на меня какие-то чары?» Но тут Эрик вновь посмотрел на девушку, увидел ее глаза и отбросил эти мысли прочь. Безусловно, никакая она не ведьма. И все же этот удивительный покой и умиротворение почему-то казались обманчивыми.
— А вы из Сан-Франциско, не так ли? — спросила она, продолжая во время их разговора смотреть куда-то вперед, в одну точку, и Эрику казалось, что его словно засасывает какое-то странное болото. Ее поведение не было поведением безукоризненно воспитанной девушки, все выглядело так, будто ей дано глубокое понимание чувств, возникающих между людьми, и поскольку сейчас он явно нуждался в помощи, эту помощь и предоставили ему — совершенно бессознательно.
— Да. Как вам уже сообщила сеньорита Монтеро, я — врач. По крайней мере был таковым. А вот теперь не уверен…
— Что вы хотите этим сказать? Что-то случилось?
— Да нет. Во всяком случае, ничего плохого. Просто сейчас я не уверен, что оставшуюся жизнь посвящу кромсанию людей. Видите ли, я — хирург. — Последние слова он произнес извиняющимся тоном.
— Ну что вы, у вас все получится!
— Не уверен. Может, я никогда уже не стану больше хирургом. Знаете, три или четыре месяца назад как-то ночью я напился, убедился в том, что в таком состоянии могу во всем разобраться лучше, нежели в трезвом, и понял, что мне совершенно не нравится заниматься тем, чем я занимался прежде. Не нравится и никогда не нравилось. Поэтому я сел на самолет и высадился в Мехико-Сити. Потом приехал сюда. Но полагаю, в очень скором времени уеду обратно.
— О… — с искренним разочарованием проговорила она. — Не уезжайте так сразу. Вы ведь только что приехали сюда.
— Хорошо, — рассмеялся он. — Я не уеду… сразу.
Он встал и, засунув руки в карманы, начал прохаживаться по патио. Минуты три находился у девушки за спиной, делая вид, что внимательно изучает цветы, и вот она оказалась рядом с ним. Эрик повернулся и заглянул в ее глаза, которые пристально смотрели ему в лицо с тем же самым вчерашним невинным удивлением, в котором сквозило едва ли не обожание. Однако в этом взгляде не было ни флирта, ни кокетства, ни приглашения. Так могла бы смотреть женщина, привыкшая жить со своей красотой, но теперь неожиданно осознавшая существование мужской красоты.
— Надо же, — наконец проговорила она. — Канзас-Сити и Сан-Франциско. Мы бы никогда в жизни не встретились.
Тут подошла женщина-индианка, чтобы унести пустые стаканы; они наблюдали за ее уходом.
— Сегодня утром, очень рано, — сказала Дульчи, — я послала ее, чтобы она нашла вас и узнала, когда вы придете сюда.
— Правда?! — потрясенный, воскликнул он, а внутренний голос предостерег: «Пора тебе поскорее убираться отсюда. Происходит нечто, чего бы тебе весьма не хотелось». Эрик подумал: почему он пришел сюда? Ведь вокруг столько симпатичных девушек. Почему вдруг захотелось еще раз увидеться именно с этой?
— Поэтому, как видите, я знала, что вы придете, — улыбнулась она. — И мне не хотелось пропустить вас. Велико было искушение встретиться с вами еще раз. Вы напоминаете мне кафедральный собор: все линии четкие, твердые, безукоризненные… — Изящными движениями Дульчи очертила в воздухе некий образец абсолютной гармонии. — Когда я вижу вас, мой взгляд радуется. — Тут она нахмурилась. — Что-то не так? Может, мне не следовало говорить это? — Отвернувшись, она подошла к попугаю, который начал нервно перепрыгивать с ветки на ветку, отчаянно вереща.
Эрик подошел к ней.
— Простите, Дульчи. Я не хотел причинить вам боль. Просто я…
— Знаю. Вы осторожны. Вам приходится быть таким. Ведь каждый комплимент вам кажется ловушкой. Вы боитесь женщин…
- Каменное сердце - Луанн Райс - love
- Майтрейи - Мирча Элиаде - love
- Письмо для любимого - Габи Шустер - love
- История спаги - Пьер Лоти - love
- Ключи счастья. Том 2 - Анастасия Вербицкая - love
- Долины любви - Ольга Шарипова - love
- Случай из жизни мистера Джона Окхерста - Фрэнсис Гарт - love
- Когда любовь грозит разлукой - Элизабет Дьюк - love
- Светлый остров - Энн Хэмпсон - love
- В любви все средства хороши - Миранда Ли - love