Форма входа
Читем онлайн Офис-дзен (сборник) - Даниэль Орлов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Остальные тут приходящие. Их вызывают, когда устают любить перечисленных или когда хочется чего-то нового (фантазии всякие, то да сё). А к этому принято готовится. Мужчины особенно тщательно гладят брюки и долго выбирают, какой галстук надеть. Женщины прыскают на себя дорогие духи и рисуют себе изумлённые и грустно-счастливые глаза. Остальные что-то часами распечатывают на принтере.
Меня обычно зовут в самом конце. Меня зовут, когда все уже ослабли. Когда все ослабли ниже пояса и укрепились в мысли, что наступил пиздец и полное бессилие. Они уже наступили вместе, но ещё ничего не сделано. Всех уже отлюбили, а ещё ничего не сделано. Вернее, бесплодной была любовь. Литературщина? Не вопрос! Потому лучше так: пиздец стал отчетливее. Они уже отлюбили всех, но их всех вместе так никто и не полюбил. И то, что мы сделали все вместе, никто не полюбил. И то, что мы не сделали, но ещё только собираемся сделать, уже никто не собирается любить. Это пиздец.
И тогда они зовут меня и ждут от меня чуда. Они ждут, что я начну преломлять хлеба и ходить по воде. Им не нужны фокусы с носовым платком. Им не хватит кроликов из портфеля, сотенной банкноты из-за уха и бородатой женщины. Они не хотят бородатых женщин. Они хотят чуда. Все вместе хотят чуда. Даже Андрюха с запотевшими очками и Шуркафан. Шуркафану больно сидеть. Он хочет в туалет, но стесняется. Он хочет домой к жене, но опять стесняется. Он хочет в Пермь к любовнице. Но прежде он хочет чуда. Ибо чудо – это прекрасно. Если не будет чуда, не будет и Перми. Не будет Уфы, не будет Нижнего Новгорода и даже Купчина. Даже сраного Купчина не будет. Зачем Купчино человеку с отбитыми яйцами и больной задницей?
И тогда прихожу Я. Я прихожу в чёрном плаще и в чёрном берете. В чёрном берете с монограммой и пером. На моих руках перчатки, и это компенсирует банальные Carlo Pazolini на моих ногах. Я появляюсь из ниоткуда в свете лучей проекторов. Я появляюсь под звуки Massive Attack, записанных фоном к презентации. Я раздвигаю руками в перчатках море их слёз. Я втыкаю зубочистку в центр экрана, и из зубочистки вырастает дерево. И дерево плодоносит мечтами. Я появляюсь в сиянии известных людей, которые верят и любят всё, что мы сделали и всё, что мы только собираемся делать. Я становлюсь выше небес, видимым всем живым существам через всемирную сеть. И все видят меня и все любят всё, что мы сделали, и всё, что мы только собирались сделать. Я извергаю из тела своего золотой луч, и по этому лучу люди идут туда, где мы что-то сделали. Люди идут и оставляют там свои деньги. И их деньги становятся нашими деньгами. И денег этих становится так много, что даже часть денег уже можно дать мне. Мне можно посвятить эти деньги в виде премии или в виде повышения оклада. Мне все равно. Я Будда, и это уже мои деньги. И мне все равно, как их зовёт супербухгалтер. И всем уже всё равно. Все уже уверовали. И они уверовали в меня. Они уверовали в меня так, что я уже могу просить бюджет. Я могу просить бюджет, и мне будет даден бюджет. И этому бюджету будет дано имя. Я дам имя бюджету. И имя бюджету будет «Полный пиздец».
Она опять в Париже
Она опять в Париже. Она – это супербухгалтер. И она в Париже каждый год. Приезжает, когда цветёт миндаль. Снимает номер в гостинице с видом на Сену. Сидит и смотрит на Сену. И в этот момент её ничего не волнует кроме текущей воды. И ей наплевать, что она не завизировала пять из шести моих договоров. Ибо не ценит она меня, не понимает, не уважает и больше не хочет. Точно так же, как я её не ценю (бриллиантовую нашу), не уважаю и не хочу. Никогда не хотел. Мне сорок лет, и я слежу за своими желаниями.
Ещё я не врубаюсь в то, что она лепит на краях договоров. Этот почерк… О, этот почерк уролога-шизофреника, где согласные нападают на гласные в темноте её сознания чтобы оттрахать их между предметом договора и реквизитами договаривающихся сторон. Оттрахать грубо и неизобретательно, пока никто не замечает. Пока все брезгливо терпят и смотрят в сторону. В ту сторону, где уже зацвели сады по краям железных дорог, по которым едут полные вагоны наших денег. Денег, уложенных в аккуратные, перевязанные шёлковыми лентами пачки. Их уже все видят, все чувствуют, и кто-то успел их даже потратить. Но только раздвоенное сознание супербухгалтера отказывается их замечать. Оно замечает оплату вагонов, паровозной бригады и постельного белья. Оно считает эти траты лишними. Главный директор не считает. Андрюха не считает. Даже Шуркафан, у которого третий день похмелье после встречи с турецким архитектором, и тот не считает их лишними. Может быть, Элизабет, моя единоутробная секретарша, только что спустившая зарплату на сумку с буквами DG, считает. Но это Элизабет. Она незамужем. Она несчастна. Она солидарна с супербухгалтером. Но неё всем наплевать. Даже мне. А супербухгалтер сидит в Париже, смотрит на воды Сены и ждёт, когда эти воды пронесут мой труп. Не дождётся – не сдохну и не проплыву.
В её кабинете три окна с видом на соседнюю стену и три парижских пейзажа: две подделки темперой под Савиньяка и одна под Писсаро. На каждом набережная Сены. У неё Эм Би Эй и скверный характер. У неё настолько скверный характер, что она не стесняется его не скрывать. Ей платят деньги за характер. Это большие деньги. Говорят, когда она только пришла, это была стройная брюнетка с грустными глазами, высшим образованием и тихим голосом. Она приезжала на метро, включала компьютер и смотрела на фотографии собак, детей и цветов. Сейчас она толстая, крашеная, рыжая, незамужняя и с ненавистью во взгляде. И она постоянно кричит. Она кричит даже тогда, когда молчит. И это невозможно слушать. Её молчание невыносимо. Её хочется убить из чего-то огромного, чтобы наверняка.
Но она супербухгалтер. Она бессмертна, как бессмертно зло в этом мире. У неё в подчинении двадцать смертных с затравленными взорами и гастритом. У каждого жёлтая звезда на груди и бубновый туз на спине. У неё кабинет в соседнем замке, в самом центре башни, в таком центре, в котором, казалось бы, не может быть и окон. Чтобы попасть в бухгалтерию, надо пройти галереями, коридорами, дворами, спуститься и подняться, приложить магнит к устройству для магнита и сказать слова в устройство для слов. И оказавшись в чертогах, нужно ждать. Ждать, когда она прекратит делать вид, что забыла кто я такой, как меня зовут, и зачем я живу. Ждать, когда её молчание сменится криком. Ждать, когда крик перейдёт в визг. Когда визг станет шипением. И только тогда нужно достать дудку и заклясть змею мелодией телефонного звонка от главного директора. И увидеть в её глазах как текут воды Сены, как они вытекают из её мозга и проливаются на пол аккуратной жёлтой лужицей. Лужицей, на краю которой уже сидят клошары и пускают бумажные кораблики из листочков её резюме.
Конец ознакомительного фрагмента.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Офис-дзен (сборник) - Даниэль Орлов бесплатно.
Похожие на Офис-дзен (сборник) - Даниэль Орлов книги
- Дневник дзен-террориста. 2010 – 2012 - Валерий Михайлов - Русская современная проза
- Zевс - Игорь Савельев - Русская современная проза
- Тонкий вкус съедаемых заживо. История лжи и подлости - Евгений Горбунов - Русская современная проза
- Любовь без репетиций. Две проекции одинокого мужчины - Александр Гордиенко - Русская современная проза
- Первый день – последний день творенья (сборник) - Анатолий Приставкин - Русская современная проза
- Укус сколопендры - Александра Стрельникова - Русская современная проза
- Искусство скуки - Алексей Синицын - Русская современная проза
- 36 и 6. Часть 2 - Елена Манжела - Русская современная проза
- Линии дней - Евгений Карпенко - Русская современная проза
- Переводчик - И. Евстигней - Русская современная проза