Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Захватив с собой вторую бутылку «Хайнекена», он уселся на скамеечке в «патио» и, попивая пиво, наблюдал за Кэти, которая принимала горячую ванну.
– Неземное блаженство, – мурлыкала Кэти, нежась в благоухающей пене.
– Я воспаряю к недосягаемым высотам чувственности. Прыгай ко мне.
– Спасибо, не тянет.
– Ты должен купить мне такую же, дорогой.
– Хорошо, но поставим в гостиной. Соседи снизу будут страшно рады.
Глотнув из бутылки, Питер покачал головой.
– О чем задумался, милый?
Он насупился.
– О шахматах.
– Ах! Не может быть.
– Хочешь – верь, хочешь – нет.
– Поделись же сокровенным.
– Жизнь во многом схожа с шахматами, – изрек Питер.
– В самом деле? – Кэти засмеялась. – А я как-то не замечала.
Питер не поддался на провокацию.
– Суть сходства – в свободе выбора. Предпринимая какой-либо шаг на жизненном пути или делая очередной ход в шахматной партии, человек делает выбор, который приведет к тому или иному продолжению. Это точка ветвления. А сделаешь этот шаг или ход – и оказываешься перед новой развилкой. И только значительно позже видишь, что выбранный вариант совсем не так хорош, как казалось. Иногда и вовсе проигрышный, но выясняется это только под конец.
– Надеюсь, ты повторишь свою речь, когда я вылезу, – проворковала Кэти. – Необходимо записать ее для потомства.
– В универе казалось, что впереди столько дорог, столько, как сказал бы Стив, вариаций функционала под названием «жизнь»… Я, конечно, понимал, что каждому дано прожить лишь одну из всех воображаемых линий, но в те годы любой путь, любое продолжение этой «партии» представлялось теоретически возможным. То я мечтал стать романистом, то знаменитым вашингтонским журналистом, потом уж не знаю – политиком, профессором, да мало ли кем. Мои мечты жили во мне, а я в них. Воображал, как добьюсь богатства, встречусь с невероятными красавицами, займусь массой интересных вещей и буду жить во множестве райских уголков… Разумеется, большинство моих грез в действительности исключали друг друга, но, пока ни одна из них не реализовалась, я в каком-то смысле обладал всем миром. В точности как за доской перед началом партии: вот они перед тобой – сицилианская защита, французская или, скажем, защита Лопеса – все мыслимое разнообразие вариантов, сосуществующих в мозгу, пока не сделаны первые ходы. Конечная цель – всегда победа, независимо от выбранного дебюта, но путь к ней не единственный… – Он отхлебнул еще. – Но вот часы пущены, число вариантов сокращается с каждым ходом, простора для воображения все меньше, и наконец остается то, что есть – позиция, созданная наполовину тобой, наполовину противником. А противник этот – судьба. Хорошо ли ты сыграл или проглядел свой шанс и угодил в ловушку – расстановку фигур уже не изменить. Ходы не возвращаются.
Кэти выбралась из ванны и взялась за полотенце. Пар мягко обволакивал ее разгоряченное нагое тело. Питер вдруг осознал, что смотрит на нее с почти забытой за последние годы нежностью. Но тут Кэти заговорила, и очарование пропало.
– Промахнулся ты с карьерой, – энергично вытираясь, констатировала она. – Тебе бы работать в рекламном бюро. Такой талант пропадает! Красноречив, убедителен – прямо ходячее глубокомыслие. А как насчет афоризмов вроде: «Жизнь прожить надо так, чтобы потом не было стыдно…»?
– Хватит! – вспылил Питер. – Оставь свои идиотские подковырки.
Кэти замерла, озабоченно наморщила лоб.
– Ты, часом, не захворал?
Не потрудившись ответить, он перевел взгляд на заснеженные вершины за окном. Гримаса обеспокоенности на лице Кэти мигом сгладилась за ненадобностью.
– Так, у нас очередная депрессия. Не выпить ли тебе еще пивка – может, пожалеешь себя, а к полуночи дойдешь до премиленькой пьяной истерики. В лучших традициях. Не желаешь попробовать?
– Прекрати. Я думаю о матче.
– О каком матче?
– О том, последнем в национальном чемпионате. Против Чикаго. Странно: меня не оставляет ощущение, будто… будто после него-то все и покатилось под уклон. Мы упустили шанс прогреметь на всю лигу, поверить в свои силы, и с той поры все идет наперекосяк. Тупиковая ветвь. Мы выбрали проигрышное продолжение, Кэти, и своими судьбами, только доказывали это.
Кэти села на край ванны.
– Вы?
– Ну конечно. Посуди: я провалился как романист, провалился как журналист, а сейчас на грани краха моя книготорговля… О стервозе жене, пожалуй, умолчу. Стив практически спился; у него нет денег даже на поездку сюда. Экс – мелкая сошка рекламного агентства; никакой перспективы роста. В общем, верно ты нас охарактеризовала: неудачники.
Кэти усмехнулась.
– А наш миляга хозяин? Он проигрывал гораздо чаще вас, а потом, похоже, резко пошел в гору.
– Хм-м, – промычал Питер и задумчиво глотнул из горлышка. – Не знаю, не знаю. Банниш весьма богат, признаю. Только вот в гостиной у него стоит доска с приклеенными фигурами, которая каждый Божий день напоминает ему об упущенном когда-то выигрыше. По-моему, это не очень вяжется с образом победителя.
Кэти встала и сняла резиновую шапочку. Длинные каштановые волосы шелковистой волной упали на плечи. Питер вспомнил очаровательную девушку, на которой женился восемь лет назад, – сам он, по ее мнению, был в то время подающим большие надежды беллетристом, завершающим первый роман, – и улыбнулся.
– Ты великолепно выглядишь.
Кэти опять состроила озабоченную гримаску.
– А ты и правда бледен. У тебя нет температуры?
– Нет. Просто немного воспоминаний и множество сожалений.
– А-а, – протянула она и по пути в спальню бросила ему в руки полотенце. – Стоп машина, капитан. Команда собралась в кают-компании, а у юнги от вашей мрачной философии разгулялся аппетит.
Если бы не отвратительная обстановка за столом, обед удался бы на славу. Превосходные толстые ломти в меру прожаренной телятины на ребрышках, с крупным печеным картофелем и горой свежих овощей на гарнир; дорогие марочные вина; три десерта на любой вкус и несколько сортов отменных ликеров к свежепомолотому кофе… Но все это гастрономическое великолепие не смогло разрядить атмосферу и не смягчило гнетущее чувство дискомфорта.
Питеру кусок не лез в горло. Дельмарио основательно набрался уже перед обедом, а за столом, продолжая пить вино как воду, все глубже погружался в прострацию, перемежаемую приступами пьяной болтовни. Под маской ледяной вежливости Э.К.Стюарта угадывалась едва сдерживаемая ярость. И в придачу ко всему Банниш пресекал любую попытку Питера перевести разговор на нейтральную тему.
Добродушно-веселый тон хозяина отнюдь не делал тайным его злорадство. Он настойчиво ворошил прошлое, бередил былые раны от пустячных обид, всячески раздувал тлеющие угли неприязни. Стоило Нортону привести какой-нибудь безобидный забавный эпизод, как Банниш с улыбочкой припоминал очередную застарелую язву. В конце концов Экс, не выдержав, оборвал его на полуслове.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Имя твоё... - Павел Амнуэль - Научная Фантастика
- Умирающий свет (сборник) - Джордж Мартин - Научная Фантастика
- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Зовите его Моисеем - Джордж Мартин - Научная Фантастика
- «…И берегись двуногого кровь пролить» - Джордж Мартин - Научная Фантастика
- Повторная помощь - Джордж Мартин - Научная Фантастика
- Том 1. Подводное солнце - Александр Казанцев - Научная Фантастика
- Откуда берутся баньши - Юстина Южная - Научная Фантастика
- Ангельские потоки для возрождения Души. Новые Ангельские структуры в помощь человечеству - Амадея-Креола - Научная Фантастика
- Спасения нет - Гамильтон Питер Ф. - Научная Фантастика