Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ревекка.
— Спасибо вам, Ревекка Абрамовна! — взволнованно говорил благодарный матрос, взглядывая на Ревекку признательным взглядом.
И его серые мягкие глаза так и лучились.
— И вам спасибо…
— Мне-то за что?
— А за то, что совесть вы во мне тронули… Вижу: вы такой простой, доверчивый, всему верите, худого про людей не думаете… Совесть-то и подала голос и показала, какая я дурная… Теперь уж обманом жить не хочется… Так и скажу папеньке. Пусть сердится, а уж я не стану заманивать бедных матросов.
И Ревекка, взявши слово с матроса, что он сохранит в тайне все, что она ему скажет, рассказала, чем занимается отец и как вчера Чайкин благодаря заступничеству ее и матери не был опоен и увезен ночью на корабль.
— Тоже и папеньку жалко! — прибавила Ревекка. — Как пошли дела хуже, обеднел он, так и стал заниматься этим делом. Из-за нас, маменьки да меня, людей погубляет.
Скоро вернулась мать с покупками и ласково приветствовала гостя.
Целый день Чайкин провел в обществе двух евреек. Он предложил чем-нибудь помочь им: подмел комнаты, чистил овощи и мыл посуду. А обе женщины старались подбодрить и успокоить Чайкина, уверяя его, что в Америке он не пропадет и ему будет хорошо. Обе они не раз советовали ему ничего не пить, ни одного стаканчика, когда он пойдет наниматься в матросы.
В тот же день новые знакомки выучили его нескольким английским словам и учили его называться не Чайкиным, а мистером «Чайк»: так будет больше похоже на американскую фамилию.
С этого дня наш матрос обратился в мистера Чайка. Так в Америке его и звали.
Под вечер возвратился старый еврей и объявил, что нашел для земляка хорошее место — матросом на бриг «Динора». И капитан и штурман добрые люди. «Динора» завтра уходит в Австралию с грузом зерна.
— И жалованье хорошее! — прибавил Абрамсон, однако не сказал какое.
— А хороший ли корабль? — спросила Ревекка.
— Разумеется, хороший. Небось дурной не пошлют! — проговорил старый еврей, строго и значительно взглянувши на дочь.
— Вы сами, папенька, говорили, что посылают совсем дурные корабли.
Чайкин взглянул удивленно на Ревекку и спросил:
— А по какой такой причине?
— Очень просто. Застрахуют груз и старый какой-нибудь корабль в хорошую цену и пошлют людей на верную погибель… Корабль потонет, и матросы потонут, а хозяева корабля получат хорошие деньги… Еще недавно в газетах об этом писали.
— А ты, Ривка, не болтай чего не понимаешь! — строго заметил отец.
— Вы же сами говорили, папенька, — настаивала Ревекка.
— Мало ли говорил, да ты глупая девчонка, чтобы все понимать… А вы, земляк, не сомневайтесь: «Динора» новое и крепкое судно. Всего только пять лет как построено… Идемте! На пристани штурман с «Диноры» ждет, чтобы договориться.
Чайкин простился с хозяйкой и с дочерью, точно с родными. Особенно горячо он пожал маленькую желтоватую руку Ревекки, признательный за ее участие и советы.
Когда матрос уходил, следуя за Абрамсоном, Ревекка подбежала к Чайкину и чуть слышно прошептала:
— Помните, что я вам говорила.
Чайкин кивнул головой.
«Помню, мол, и спасибо вам!» — говорил, казалось, его взгляд, который он кинул на Ревекку.
— Если не поладите, к нам приходите, земляк! — кинула вдогонку госпожа Абрамсон.
— Отчего не поладить? Поладим! — ответил старый еврей.
ГЛАВА IV
1
— Вот сюда! — проговорил старый еврей, указывая на двери одного из многих кабачков, или, как их называют в Сан-Франциско, салунов, находящихся на набережной.
Они вошли в небольшую, покрытую опилками комнату, полную матросов и рабочих, сидевших за маленькими столиками в самых непринужденных позах, с поднятыми на соседние стулья ногами.
Старик осмотрел комнату и повел Чайкина в дальний угол, где за столиком сидел приземистый и коренастый бородатый брюнет в темно-синем коротком пальто и в фуражке с галуном, с маленькой трубкой в зубах. Около него стоял стакан, наполненный ромом, и бутылка.
— Привел. Вот он! — проговорил Абрамсон по-английски, указывая на своего спутника.
— Очень хорошо! — ответил штурман «Диноры», оглядывая быстрым, острым взглядом своих темных глаз Чайкина и, по-видимому, вполне удовлетворенный осмотром. — Надо прежде накатить его! Кажется, работящий парень! Познакомьте нас! — прибавил штурман.
— Штурман с «Диноры», мистер Гаук… Мистер Чайк! — проговорил Абрамсон.
Мистер Гаук протянул мистеру Чайку свою широкую волосатую руку, на которой были вытатуированы якорь и сердце голубого цвета, и, указывая на стул, налил из бутылки стакан рому, подал Чайкину и чокнулся.
Однако Чайкин не дотронулся.
— Отчего этот простофиля не пьет? Скажите, мистер Абрамсон, что я его угощаю!
— Выпейте, земляк… Штурман желает вас угостить! — обратился к Чайкину старик еврей.
— Не занимаюсь вином, Абрам Исакыч.
— Один стаканчик.
— Вовсе не занимаюсь! — решительно произнес Чайкин, помня советы Ревекки.
— Ай-ай-ай… Штурман вас хочет угостить, а вы… И видано ли, чтобы матрос не любил выпить!.. Стаканчик рому даже полезен для здоровья.
Но, напуганный Ревеккой, молодой матрос опасался теперь и штурмана и еврея и упрямо произнес:
— Не просите, Абрам Исакыч. За угощение благодарю, а пить не стану.
— Что этот дурак говорит? — спросил штурман.
— Отказывается пить! Не пьет совсем! — ответил Абрамсон.
— Ну и черт с ним. Первый раз в жизни вижу матроса, который не пьет! — заметил штурман и засмеялся. — Объясните ему, что мы нанимаем его на три года… а жалованье… Сколько ему дать жалованья?..
— Шесть, а за это мне пятьдесят долларов.
— Большая вы каналья, мистер Абрамсон, и больше двадцати пяти долларов я вам не дам, если этот дурак согласится. Ну, покончим скорей, и я возьму его на «Динору». Завтра уходим!
Абрамсон объяснил Чайкину, что он должен подписать условие на три года и что он будет получать по шести долларов в месяц. Конечно, потом ему прибавят. Непременно прибавят. Штурман говорит, что прибавят. А больше вначале нельзя дать, так как Чайк беглый матрос и у него никаких бумаг нет После, конечно, можно получить бумагу, а не теперь.
— Вы, конечно, согласны? — окончил господин Абрамсон вопросом, не сомневаясь, что получит утвердительный ответ от этого робкого, застенчивого и с виду простоватого матроса.
Но, к крайнему изумлению старого еврея, считавшего себя большим знатоком людей и уверявшего, что видит на аршин под землей, Чайкин ответил:
— Нет моего согласия, Абрам Исакыч.
Старый плут глядел во все глаза на матроса.
— Как нет согласия? Почему, позвольте вас спросить?.. Я для вас же старался, чтобы определить вас, а вы совсем даже оконфузили меня… Ай-ай-ай!.. Не полагал я на ваш счет такой, позвольте сказать, такой неблагодарности… На службе вы, можно сказать, шиш с маслом получали, а вам предлагают шесть долларов, квартиру и харчи, а вы не согласны! Или вы шутите?
— Нет моего согласия! — снова повторил Чайкин с тем упрямством, какое часто бывает в простом человеке, раз уверенном, что его норовят обмануть.
— Это даже вовсе неблагородно с вашей стороны, мистер Чайк… Право, неблагородно. На что же есть ваше согласие?
— На десять долларов в месяц, как вы говорили.
— Никогда я не говорил… Никогда я не говорил…
— То-то, говорили.
— Ошибка, значит, вышла… Ну, виноват сам и семь долларов уж выторгую для вас… А условие на три года.
— И на три года нет моего согласия. Никакой бумаги я не подпишу!
— Это почему? Кто же вас возьмет без бумаги?
— У нас на «Проворном» сказывали, что берут…
— Берут, так и ищите сами места, а мне пять долларов за костюм пожалуйте.
— Не много ли будет, Абрам Исакыч?
— Я полагаю, что мало. Костюм-то почти новый.
— И вовсе даже рвань одна, Абрам Исакыч.
— Что он говорит?.. Видно, парень не совсем глупый… не соглашается на шесть долларов? — спросил штурман.
— Не соглашается.
— Молодец. А на условие?
— Тоже не соглашается.
— Хвалю. Он, значит, совсем толковый! — весело проговорил янки. — Дурак-то были вы, мистер Абрамсон. Да! Спросите-ка, чем он был на своем клипере?
Еврей спросил и перевел ответ Чайкина, что он служил грот-марсовым и был подручным рулевым.
— Такого мне и нужно! — промолвил мистер Гаук.
И с этими словами он хлопнул по плечу Чайкина и показал ему десять пальцев своей руки.
Тот удовлетворенно кивнул головой и произнес три раза:
— Yes, yes, yes… [4]
Господин Абрамсон вытаращил глаза, удивленный, что Чайкин сказал эти слова по-английски.
После этого штурман вынул из кармана условие.
Но Чайкин отрицательно мотнул головой и три раза повторил:
— No, no, no! [5]
— Да он совсем умный матрос! — весело произнес штурман и пантомимой объяснил, что он берет Чайкина.
- Максимка - Константин Станюкович - Классическая проза
- Побег - Константин Станюкович - Классическая проза
- «Бесшабашный» - Константин Станюкович - Классическая проза
- Собака - Константин Станюкович - Классическая проза
- То была она! - Чехов Антон Павлович "Антоша Чехонте" - Классическая проза
- Алые паруса - Александр Грин - Классическая проза
- Путешествие на край ночи - Луи Селин - Классическая проза
- Похождения бравого солдата Швейка - Ярослав Гашек - Классическая проза
- Преступление и наказание. Идиот - Федор Михайлович Достоевский - Классическая проза
- Избранные произведения - Шарль Нодье - Классическая проза