Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вали! – пригнувшись, зашептал атаман. – Вали, Афоня! За веревки дергай.
Отрок и сам уж догадался, все же не глуп был, раз грамоту осилил, – дернул за веревки, повалились в траву пронзенные стрелами чучелы.
Иван усмехнулся, вытащив саблю: теперь следовало ожидать гостей. Скорее всего – по той самой рыбацкой тропке придут…
– Эх-ма-а-а!!!
Вместе с молодецким выкриком вдруг послушался глухой удар, словно кто-то сбросил с телеги сноп…
Кто-то вскрикнул… А вот еще раз – Эх-ма!!!
– У-у-уи-их-ха!!!!
Лес словно взорвался! Закричали, заулюлюкали какие-то неведомые люди в лисьих остроконечных шапках, выскочили к костру, побежали к шатрам… Тут их и встретили дружным залпом!
– Бабах!!!
Со стругов, словно в ответ, рявкнули тюфяки-пушки, в щепки разметав явившиеся из темноты суденышки. И снова залп…
Иван взмахнул рукой:
– А теперь, ребятушки, в сабли!
И выскочил из-за деревьев первым, единым махом срубив голову незадачливого вражины. С гнусной белозубой ухмылкою, подскакивая на кочках, словно оброненный капустный кочан, голова покатилась к реке, с брызгами упав в воду. Нападавшие, завизжав, бросились к лесу – послышался звон клинков и крики. Кое-кто, поумнее, драпанул к реке, с разбега бросившись в черные волны, а кто-то не успел, сраженный меткой казацкой стрелой.
Из-за излучины, со стороны главного лагеря, громыхнул пушечный выстрел – шла подмога. Светало.
– Молодец Ермак Тимофеевич, – глядя на выплывающий из-за лесистого мыса струг, улыбнулся Иван. – Быстро сообразил, свое дело знает.
Погибших погребли в тот же день, поутру. Схоронили в могилах, над своими поставили крест, над чужаками просто водрузили каменья – убитые-то, хоть, верно, и нехристи, а все ж люди, не звери дикие.
Сотворив молитву, отец Амвросий перекрестил всю ватагу и – отдельно – атамана:
– Ох, Иване свет Егорович, кабы не предчувствия твои…
– Ничего, – улыбнулся молодой вожак. – Думаю, и сторожа наша не лаптем щи хлебает. Заметили бы, пусть и позже, но заметили б.
Из числа нападавших удалось взять трех пленников: двух низкорослых вогуличей или остяков и одного татарина в стеганом панцире поверх кафтана. Татарин поначалу хорохорился, тряс узкой бороденкой и, впав в совершеннейшую наглость, совсем не желал ничего говорить. До тех пор, пока не увидел Ослопа.
Бугаинушка, держа на плече свою любимую дубинищу, с любопытством подошел ближе и шмыгнул носом:
– Ну и харя! А борода-то у него – козлиная. Такие вот и сестрицу мою когда-то в полон угнали.
Здоровяк вздохнул, украдкой глядя на атамана – не оборвет ли речь, не разгневается ли?
Иван не обрывал, спрятав подальше усмешку, слушал, улыбнулся даже:
– Давай, давай, Михейко. Что скажешь?
Гордый оказанным доверием – не у всякого сам атаман совета спрашивает! – бугай сбросил с плеч ослоп, оперся. Татарин, до того ругавшийся и брызжущий слюной, поглядывал на русского батыра как-то неуверенно нервно – что, конечно же, заметил внимательный глаз атамана… Правда, Иван не торопил события – ждал. И все остальные – ждали.
– А вот я и думаю, Иване Егорович, – совсем осмелел Михей. – Ежели я ослопом своим этого нехристя по башке двину – сразу в землю вобью? Али по частям?
Атаман со всей любезностью улыбнулся:
– Так ты попробуй, друже! А мы поглядим.
Поплевав на руки, Михейко поднял над головою огромную свою дубину, окованную железом и утыканную здоровенными ржавыми гвоздищами:
– Эх-ма-а-а!
– Стой! – побледнев, завизжал пленник. – Уберите шайтана этого! Я все расскажу, все…
– Как-как ты меня обозвал, морда нерусская? Счас посмотрим, кто из нас шайтан!
Младшой воевода поспешно махнул рукой:
– Постой, Михейко. Погодь. Так что, мурзич? Неужто поговорить с нами хочешь?
…Медленно и как-то угрожающе-вальяжно выплывал из пошедшего клочками тумана мыс, по берегам которого, за поваленными стволами, притаились воины сибирского правителя Кучума. Кое-где из засеки торчали и пушечные стволы – такие места Иван мысленно отмечал для себя особо. Почти сотня казацких стругов, опустив паруса и мачты, тихо шла на веслах. Дул небольшой ветер, гнал по серому небу низкие клочковатые облака, срывал с деревьев еще остававшиеся кое-где желтые и красные листья. Серая речная вода расступалась перед носами стругов, весла мерно поднимали холодные брызги, в руках пушкарей и пищальников маленькими красными звездочками горели запальные фитили…
Обернувшись, Иван посмотрел на специально оставленную мачту своего головного струга, на верхушке которой, в особой корзине, сидел востроглазый Афоня Спаси Господи. Не просто так сидел, высматривал.
– Ну, что там, друже? Чего видишь-то?
– Рати татарской числа несть! – глуховато откликнулся отрок. – Раз в десять поболе нас будет!
– То не страшно, – косясь на своих казаков, ухмыльнулся атаман. – Вооружены как?
– Сабли, копья… луки почти что у всех. Тюфяки! Тюфяки вижу! Большие. Токмо…
– Что – токмо?
– Токмо что-то людей около них не видать. И фитили не горят – не видно.
– Ага, – Иван довольно потер руки. – Видать, с порохом-то у татар – загвоздка! То славно… Десятник где? Силантий! Зеленый прапор – ввысь!
Взметнулся в небо зеленый, притороченный к копью флажок – что означало «Делай как я». Молодой атаман велел кормчему сворачивать влево, как было договорено с головным атаманом на вечернем совете. Отряд Ивана Еремеева прикрывал левый фланг Ермакова войска, и главной его задачей было обеспечить высадку наемной, немецкой и литовской, пехоты, располагавшейся на держащихся чуть позади главных стругов судах.
В этом смысле основная задача лежала сейчас на пищальниках и пушкарях: пока немцы высаживаются, никак нельзя было дать врагу подняться, отсюда – залпы, одни только залпы, уж никак не одиночный огонь. Потому-то и хитрая винтовая пищаль молодшего воеводы сейчас, пожалуй, и не пригодилась бы. Иван ее и не доставал, отдал пока оруженосцу – пущай все же под рукой будет, мало ли, авось и сгодится? – сам же обычную пищаль нынче выбрал, как все.
И командовать не забывал – от того многое сейчас зависело.
– Левый борт – табань! Теперь – правый… Как немцы?
– Не отстают, атамане. Во-он их струги, рядом.
– Славно. По моей команде – расступимся, пропустим. Афоня! Что у татар?
– Проходы в засеках открыли! Видать, вылазку хотят устроить.
– Ну хватит, слезай, – распорядился атаман. – Не то сейчас живо стрелой сшибут.
Афоня перекрестился и быстро спустился вниз, обхватив ногами мачту, в которую тут же воткнулись одна за другой три стрелы.
– Слава богу, упасся! – хватая пищаль, улыбнулся мальчишка.
– Готовьтесь… Огонь!!!
Грянул залп – пушечный и пищальный, – увы, не причинивший особого вреда укрывшимся за засекой врагам, лишь щепки кругом полетели, а над головами казаков вовсю засвистели злые татарские стрелы!
Били на излет, но каждый казак имел добрый доспех: плоские кольчатые байданы, колонтари с толстыми стальными пластинами, а многие предпочитали немецкие да польские латы – кирасы с набедренниками и наплечниками, точь-в-точь такие, какие были сейчас на молодом атамане: черненый шведский доспех с серебряными узорами. Редкая стрела такие брони возьмет, да и то – по большей части случайно.
– Пищали… Целься! Пли! Заряжай! Пушкари… Пли! Заряжай!
Зеленовато-серые клубы порохового дыма заволокли всю реку и мыс так, что почти не видно стало, что именно делается у засеки. Лишь слышно было, что у немецких пикинеров запела сигнальная труба – их суда уже ткнулись носами в берег, и солдаты бросились сквозь камыши, навстречу вылетевшим из засеки врагам.
– Вперед! – выхватив саблю, крикнул Иван. – Теперь уж и нам пора клинками поработать!
Опустив аркебуз, отец Амвросий – в колонтаре, в шишаке немецком – перекрестился и, вытащив из ножен плоский палаш, обернулся к Афоне:
– За мной держись, паря! Пистолеты не забыл зарядить?
– Не забыл, отче! – Отрок тоже перекрестился. – Ох, спаси, Господи!
– Ну, братие! – Ухватившись за высокий форштевень, молодой атаман взмахнул клинком. – Не посрамим земли русской! Господь с нами. Вперед!
Там, у засеки, заухали немецкие барабаны, а из проделанных между толстыми бревнами проходов рекой хлынули татары! Впрочем, не только они – впереди, с короткими копьями в руках, завывая, бежали низкорослые вогуличи и остяки.
– В каре! – быстро приказал младшой воевода. – Пищальники – вперед. Целься! Огонь!
Раздался залп, тут же многократно повторенный и другими казаками, и немцами, бедолаги вогуличи с остяками попа́дали, а некоторые в ужасе разбежались.
– Бегут!!! – размахивая ослопом, радостно заорал Михей. – Бегут, вражины.
Впрочем, побежали далеко не все: основная масса татар как раз только что хлынула из-за засеки к берегу, явно намереваясь сбросить казаков в реку.
– Первый-второй – расступись, – привычно командовал Еремеев. – Стрелки в каре – марш! Первая шеренга – заряжай, вторая – целься!
- Одиссей, сын Лаэрта. Человек Номоса - Генри Олди - Историческое фэнтези
- Око Соломона - Сергей Шведов - Историческое фэнтези
- Ведьма - Вилар Симона - Историческое фэнтези
- Хозяин дракона - Анатолий Дроздов - Историческое фэнтези
- Корни гор - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Историческое фэнтези
- По праву короля - Гончарова Галина Дмитриевна - Историческое фэнтези