Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как вас зовут? — спросила Маша и подумала, что с того вопроса надо было начать. Невежливо получилось.
А дед чмокнул ее в лоб и сказал:
— Николай Георгиевич, а для тебя — дедушка. Зови меня на «ты». Пожалуйста. Очень хочется, чтобы кто-нибудь звал меня на «ты» и «дедушка».
— А уж как мне хотелось дедушку! — ответила Маша и прижалась к нему. — Или хоть дядю какого завалященького. Знаешь, как трудно без родных?!
— Знаю, — кивнул дед.
Он больше ничего не сказал, но Маша очень хорошо его поняла. У нее и мама, и друзья, и учителя, и еще куча добрых знакомых. А у деда много лет были только тюремные надзиратели да сокамерники.
— А плохо в тюрьме? — спросила она.
— Как тебе сказать… Кормили неплохо, и вообще было много такого, что в России есть не у всех. Даже телевизор со спутниковой «тарелкой». Но это кошачье дело — наесться и лечь у телевизора. А человеку нужно еще кое-что, и как раз этого нет даже в самой лучшей тюрьме. Свобода, например, очень нужна. И работа по душе. Я там выучил два языка вдобавок к тем двум, которые уже знал. Но ведь без толку, Муха! Это все равно что построить корабль в пустыне: он же никому не нужен, потому что не поплывет никогда.
— Мне нужен. Поможешь мне английский учить, — утешила деда Маша. — Как ты меня называешь?
— Муха. А что, не нравится?
— Нет, наоборот. Меня еще никто так не звал. Давай я буду Муха, а ты — Дед.
— Давай, — согласился разведчик, и они пожали друг другу руки.
Так, разговаривая, Муха и Дед свернули в короткий переулок без названия и вышли к Торговой улице. Дома на ней древние, все в два этажа. Лет сто назад в каждом таком доме был магазин, а над ним, чтобы далеко не ходить на работу, жил хозяин-купец. Теперь на Торговой не осталось ни одного магазина. Их поделили на темноватые и тесные квартиры. Одна из них Маше очень даже хорошо знакома. А мелькнувшая в окошке рыжая взлохмаченная голова знакома ей еще лучше.
— Дед, — остановилась Маша. — Тут живет парочка макроподов. Так ты не обращай на них РОВНО НИКАКОГО ВНИМАНИЯ.
Дед подумал и сказал:
— Ладно. Только тебе придется их показать, чтобы я знал, на кого не обращать внимания. А то я до сегодняшнего дня думал, что макроподы — это аквариумные рыбки.
— Макроподы — это безбашенные придурки. Ты сам их узнаешь, — пообещала Маша. — А я не могу показать. Я же не обращаю на них внимания, а если покажу, то выйдет, что обращаю!
Тут и начались.
Первым на улицу выскочил Петька Соловьев и завопил:
— Незнамова! Тебя почтальон искал!
Маша отвернулась.
— Незнамова! Спроси, зачем!
Маша взяла Деда под руку и потянула, чтобы он шел быстрее.
— Он тебя хочет подписать на журнал «Текущие проблемы нефтегазодобывающего комплекса»! — надрывался Петька.
Машина мама говорила, что у него обостренное чувство юмора. Наверное, из-за этого обострения никто, кроме самого Петьки, не понимал его шуток.
— Одноклассник? — спросил Дед.
— Хуже. Не смотри на него! — стараясь не шевелить губами, пробурчала Маша. — Мы в одной квартире жили до восьми лет. А сейчас — да, одноклассники. — Она повысила голос, чтобы Петька слышал: — А кто ты по званию? А сколько у тебя орденов?
— Полковник, — ответил Дед. — А насчет орденов — точно не помню. Я их и не надевал ни разу.
Маша не удержалась и показала Петьке язык. Съел?! Все-таки Укрополь — не Москва и не Сочи, где даже генералы запросто ходят по улицам. В Укрополе живут всего двое полковников-пенсионеров. Чуть какой праздник, их зовут в школу выступать.
Петька с разинутым ртом остался посреди улицы. Но тут навстречу Маше с Дедом вышел самый коварный противник — дошколенок Динамит. Петьке в крайнем случае можно было дать по шее, а на Динамита у Маши рука не поднималась.
Динамит подтянул короткие штанишки, прижал руку к груди, другую вытянул, как памятник, и с выражением начал:
— Александр Сергеевич Пушкин. В альбом Незнамовой. Стих.
Ты не бей меня, Машка,Головой о порог.Твой характер — не кашкаИ не сладкий пирог.Твой характер — как шашкаИли даже броня.Только фиг тебе, Машка!Не догонишь меня!
— Брысь! — топнула ногой Маша.
Вредный малолетка на всякий случай отбежал шагов на пять и стал дразниться:
— Незнамова — девочка-милицанер! Милицанерша!
— А говоришь, ничего интересного в Укрополе не случается, — заметил Дед. — По крайней мере одно неповторимое событие сейчас происходит.
— Какое? — не поняла Маша.
— Ты становишься девушкой. А эти твои макроподы — еще мальчишки. Старший подучивает младшего, верно?
Маша кивнула.
— Он в тебя влюблен! — заключил Дед.
— Скажешь тоже! — фыркнула Маша. — У него дня не проходит без фокусов. То всю морковку в огороде воткнет вверх ногами и зовет посмотреть: «Чудо природы, Незнамова!» А то рожу на моем окне нарисовал. Масляной краской, представляешь? Я просыпаюсь — глядит. Потом целый час ее ножом соскабливала!
— Мальчишки, — повторил Дед. — Такая у них любовь. Они хотят, чтобы девочка их заметила, но всего стесняются. «А что она скажет, если позвать ее в кино, вдруг не пойдет?» «А что скажут одноклассники, если я стану дружить с девчонкой?» Больше всего они стесняются показать, что стесняются. Поэтому и ведут себя кое-как.
Улица кончилась. Далеко впереди, за кукурузным полем, блестело море.
Дед глубоко вдохнул — наверное, думал, что сюда уже долетает морской воздух. Его брови поползли на лоб.
— Ветер с тарного завода, — объяснила Маша. — Там чинят бочки от селедки. Ну, и новые делают. Во-он он, видишь?
Старые бочки лежали во дворе завода египетскими пирамидами. Их были тысячи, и каждая воняла.
— Господи, — схватился за голову Дед. — Ну почему люди так себя не любят?! Многие выкладывают большие деньги, чтобы просто пожить у моря! А вам почему-то нравится жить от моря в двух километрах и нюхать тухлую селедку.
Маша слышала такие разговоры от курортников.
— На берегу жить плохо, — сказала она. — Сырость в доме, особенно зимой, все плесневеет, мокрицы ползают. А на тарном полгорода работает. Тухлую селедку нюхать никому не нравится, но ведь надо на что-то жить.
— Да, конечно, — остыл Дед. — А пляж у вас есть? Я хотел купить суиминг шортс, — по-английски сказал он и перевел: — Шорты для плавания.
— На пляже?
— Да.
— Шорты для плавания?
— Ну да, Муха! Разве я непонятно говорю?
— Вроде по-русски, — признала Маша. — Но, понимаешь, на пляжах у нас загорают, а вещи продают в магазинах. Плавают в плавках, а в шортах просто ходят.
— Совсем как тридцать лет назад, — заметил Дед.
— В Сочи на пляжах есть магазинчики, — вспомнила Маша и покосилась на костюм Деда. Конечно, ему не мешало бы одеться полегче. Хоть бы галстук снял, что ли. — А у нас один магазин одежды, на улице генерала Феклушина. Хочешь, вернемся?
— Кредитные карточки там принимают? — спросил Дед.
— Откуда мне знать! То есть вообще я видела кредитные карточки, — уточнила Маша, чтобы не показаться совсем дремучей. — По телику. Но эффект присутствия был замечательный!
— Все ясно, пойдем к морю, — улыбнулся Дед.
Ветер гнал волны по кукурузному полю. В шелесте листьев слышалось деревянное постукивание — это ударялись друг о друга созревшие початки. Сзади что-то взвизгивало и дребезжало. Маша оглянулась и прыснула: Петька с Динамитом, но в каком виде!
Петька вырядился в душный черный комбинезон с нашивкой «Егеря Укрополя». За собой он тащил подпрыгивающую на камнях тележку с веслами. А Динамит два раза обернулся офицерским ремнем и нахлобучил матросскую бескозырку. Из-под околыша торчала газета, подложенная, чтобы бескозырка не сползла до плеч. Называется, принарядились для знакомства с полковником.
— Что это за униформа? — поинтересовался Дед. Понятно, он спрашивал не про Динамита.
— Почему «уни»? Просто форма. Это нашей команды по пейнтболу. Знаешь, когда все бегают и стреляют друг в друга шариками с краской?
— Знаю, — кивнул Дед. — А «униформа» я сказал на английский манер. Ты поправляй, когда я неправильно говорю.
Маша не успела ответить. Мелко топая, их обогнал Динамит. Перегородив Маше с Дедом дорогу, вредный дошколенок привычным жестом прижал руку к груди, другую вытянул и завел свою шарманку:
— Александр Сергеевич Пушкин. Ода на восшествие Незнамовой на престол.
Явись ко мне, Незнамова, явись!Во сне ко мне с веревки опустись!И мы, пойдем туда, где грохот боя,И расфигачим всех подряд вдвоем с тобою!
Подошел Петька со своей тележкой и встал, опустив глаза. Ясно: «оду» сочинил он, а не малолетний Динамит, который даже слова такого не знал и говорил не «ода», а «о, да!».
- Призраки бездонного озера - Леонид Влодавец - Детские остросюжетные
- Завещание поручика Зайончковского - Мариэтта Чудакова - Детские остросюжетные
- Большая книга ужасов – 91 - Елена Арсеньева - Детские остросюжетные / Ужасы и Мистика / Детская фантастика
- Шкура оборотня - Роберт Лоуренс Стайн - Детские остросюжетные
- Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти - Мария Некрасова - Детские остросюжетные
- Тайна зигзага - Уильям Арден - Детские остросюжетные
- Руки вверх! или Враг №1 - Лев Давыдычев - Детские остросюжетные
- Гел-Мэлси - частный детектив - Ирина Медведева - Детские остросюжетные
- Привидение — это к счастью - Ольга Колпакова - Детские остросюжетные
- Охотники за шпионами - Фиона Келли - Детские остросюжетные