Форма входа
Читем онлайн Воспоминания о Захаре Иваныче - Василий Вонлярлярский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Я пододвинул гостю кресло и просил его сесть. Старик дождался выхода горничной, пристально посмотрел на меня и качал речь свою как с кафедры.
– Вы русский? – сказал он.
– Точно так.
– Вы благородный человек, а сделали ужасное дело, – проговорил старик.
Я посмотрел на него с удивлением.
– Да, ужасное, – повторил он, – и это дело, которое для вас, конечно, шутка, повергло в отчаяние честное и доброе семейство.
Любопытство мое дошло до высшей степени. Я хотел, по крайней мере узнать, в чем состоял поступок мой и кого привел в отчаяние, но старик не дал мне опомниться и продолжал:
– В отчаяние, говорю я, потому что глаза мои не смыкались с тех пор, а бедная жена не переставала плакать?
Гость-оратор возвел и взор и руки свои к потолку.
– И вы уверены, что причиной всех этих несчастий – я? – спросил я.
– Уверен ли? – повторил старик, – зачем же было бы мне приходить сюда?… К тому же он никогда не лгал, мое бедное дитя.
– Ваше дитя?
– Да, мой сын, единственный сын, моя надежда, мое утешение, или, точнее, наше утешение, потому что у него есть и мать, нежная мать.
– Позвольте, однако же, спросить, с кем я имею честь говорить в эту минуту? – перебил я, вставая.
Я был уверен, что гость мой ошибся дверью, и драма начинала мне надоедать.
– Я Христиан Зельфер, – отвечал старик.
– Как? отец Александра-Фридриха Зельфера?
– К несчастию, да!
– Я видел сына вашего вчера.
– Его привезли ко мне от вас в отчаянном положении: он был пьян.
– От нескольких стаканов шампанского! – воскликнул я с удивлением.
– От нескольких стаканов?! – повторил с ужасом старик, – и в дитя мое влили несколько стаканов?
– Не влили, а он выпил их с одним из моих соотечественников.
– С извергом, с злодеем, с искусителем, с развратителем юношей, существ неопытных! и вы говорите об этом, милостивый государь, с таким убийственным хладнокровием? и вы смотрите на все это равнодушно?
Старик заплакал.
Как ни забавно-странны казались мне в эту минуту саксонские патриархальные нравы, тем не менее старик заслуживал полного участия, потому что слова и слезы его были искренни; а чувствуя то, что говорил, он не мог не страдать ужасно: он привык видеть в единственном, сорокапятилетнем сыне послушного и невинного юношу, и потому первая шалость, первый проступок этого сына должны были несомненно поразить как ум, так и сердце родителя. Я употребил все средства, чтобы успокоить старого Зельфера: уверял его, что случай этот не может иметь для детища его никаких дурных последствий, что приятель мой не только не имел намерения сделать дурное дело, а, видя в первый раз молодого человека, хотел, по русскому обычаю, угостить его.
– Но вы не знаете главного моего несчастия, – перебил дрожащим голосом старик, – вы не знаете, что Александр, который, как я уже вам сказал, никогда не лжет, сознался мне, отцу, что ему понравилось шампанское и что опьянение очень приятное чувство; он прибавил – представьте себе! – что вряд ли откажется и в другой раз от подобной проделки, и во всем этом признается сын мой чистосердечно! Послал же на меня бог такое несчастие!
Старик снова залился слезами.
Я не имел еще времени ничего придумать для успокоения Зельфера, как дверь из коридора распахнулась и на пороге показалась монументальная фигура Захара Иваныча. Он был в своем ситцевом халате, в торжковских шитых золотом сапогах и в голубой полубархатной, обделанной бисером шапочке; в руках держал он один из знакомых мне жасминных чубуков с перышком. При появлении Захара Иваныча старый Зельфер утер поспешно глаза, медленно привстал и поклонился. Земляк отвечал на поклон легким наклонением головы и спросил у меня прегромко, кто этот антик. Я назвал гостя, надеясь, однако же, что земляк не вспомнит сына и избавит тем меня от возобновления драмы, но не тут-то было: едва я произнес имя старика, как лицо Захара Иваныча оживилось радостию.
– Ба! – закричал он, – уж не отец ли этот вчерашнего?…
И, не дав мне произнести ни одного слова, сосед обратился к старику.
– Ир зон тринкен гут, зер гут![6] – сказал Захар Иваныч, трепля гостя по плечу.
Зельфер сначала не совсем понял, но сосед знаками и словами добился-таки того, что старик догадался, с кем имеет дело, и брови его начали сдвигаться.
Предвидя последствия несчастной встречи раздраженного отца с искусителем сына, я почел за лучшее предоставить им все поле сражения и вышел вон из комнаты, затворив за собой дверь.
Прохаживаясь скорыми шагами по длинным коридорам гостиницы, я с беспокойством поглядывал в ту сторону, откуда, по мнению моему, должен был или раздасться крик, или появиться один из гостей моих. Прошло с четверть часа, но крику не раздавалось и никто не появлялся. Я подозвал горничную и просил ее взглянуть, что делается в моем нумере; возвратясь, она объявила, что толстый русский объясняет что-то старику немцу и оба смеются. Не поверив горничной, я сам пошел, желая лично удостовериться в справедливости слов ее: действительно, я застал обоих в самом веселом расположении духа; сосед махал руками и, примешивая к цельным русским фразам немецкие слова, рассказывал что-то Зельферу на таком наречии, которое определить было крайне трудно; в свою очередь старик мерными наклонениями головы показывал, что понимает, и улыбался. «Что за чудо?» – подумал я и стал вслушиваться: речь шла о преимуществе малороссийских сукон перед английскими.
– Друг ваш прелюбезный и превеселый человек, – сказал мне старик, когда земляк кончил свой рассказ. – Объясните ему, пожалуйста, по-русски, что я ему крайне обязан.
Я посмотрел на Зельфера с удивлением.
– Каким чудом превратили вы, соседушка, родительский гнев в благодарность? – спросил я у земляка.
– Какой гнев?
Вместо ответа я передал соседу со всеми подробностями предыдущую сцену мою со стариком.
– Да ведь и мне, почтеннейший, крайне досаден этот случай, – сказал земляк, – знай я только, что сын его не пьет вина, стал ли бы я настаивать, господь с ним; да кому же, посудите сами, войдет в голову, что есть на свете такая страна, в которой пятидесятилетних малых водят на помочах и только что не кормят грудью. Забавно, в самом деле! не смей и поднести рюмки вина такому дитяти… Ай да народец! Впрочем, это ничего.
– Как ничего?
– Ничего, – повторил Захар Иваныч, – я научил старика самому простому средству предохранить дитятко от пьянства.
– А в чем состоит этот способ?
– В совершенных пустяках, в таком вздоре, что, право, смешно: надобно взять рюмку водки или вина и впустить в нее три капли крови слепого котенка.
– Что? – спросил я, принимая слова соседа за шутку.
– Надобно взять рюмку водки или вина, – повторил серьезно сосед, – и, впустя в нее три капли крови слепого котенка, дать выпить.
– И этот способ успокоил старика?
– Совершенно. Да как же иначе? я, по крайней мере, никогда другого средства не употреблял с пьяницами.
– Ваш способ удавался вам?
– То есть как вам сказать, не то чтобы каждый раз, а удавался-таки!
Не желая поселить сомнения в отце юного Зельфера, Захар Иваныч произнес последние слова вполголоса, и как ни нелеп был способ земляка, но способ этот уничтожил до основания все беспокойства в сердце нежного родителя Александра-Фридриха, следовательно, и возвратил семейству его утраченное им счастие. Старик просидел у меня с полчаса, расстался с нами как с друзьями, а мы с соседом принялись за укладку наших чемоданов и за все приготовления к отъезду в Карлсбад.
Решившись отправиться из Дрездена с вечерним поездом по железной дороге, мы заказали обед к трем часам и пригласили разделить его с нами Степана Степаныча Выдрова.
Все утро прошло в хлопотах, а в три часа я вошел в столовую; в ней ожидала меня новая сцена, нимало, впрочем, не похожая на утреннюю. У накрытого стола смирно сидел бледный, желтый и трепещущий как лист Выдров. Захар же Иваныч расхаживал по зале с такою скоростью, в таком гневе и с таким багровым лицом, какого я еще не видывал на соседе. У окна стоял Гайдуков, а поодаль от Гайдукова вся мужская и женская прислуга гостиницы.
– Что это с вами? – спросил я с беспокойством у соседа.
– Разбой и больше ничего! – отвечал, продолжая ходить, Захар Иваныч.
– Но объясните наконец, в чем дело?
– А вот, взгляните-ка на счет, – сказал Захар Иваныч, передавая мне предлинный кусок бумаги, исписанный очень мелко.
– Сорок три талера в три дня, это много! – сказал я, взглянув на итог.
– Обыкновенная цена всему, поверьте, – заметил униженно Гайдуков.
– Дело не в сорока трех талерах и не в цене, – перебил, пыхтя, Захар Иваныч, – кому какое дело до того, что я много истратил или мало! а курьезно заплатить за ночлег Трушки по два талера в сутки, и за стол его столько же… вот что курьезно так курьезно!
– Как за ночлег? – воскликнул я.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Воспоминания о Захаре Иваныче - Василий Вонлярлярский бесплатно.
Похожие на Воспоминания о Захаре Иваныче - Василий Вонлярлярский книги
- Нетерпение сердца - Стефан Цвейг - Классическая проза
- Дожить до рассвета - Василий Быков - Классическая проза
- Второе июля четвёртого года - Борис Штерн - Классическая проза
- Глаза мертвецов (сборник) - Брэм Стокер - Классическая проза
- Убежище Монрепо - Михаил Салтыков-Щедрин - Классическая проза
- До свидания, мальчики! - Борис Балтер - Классическая проза
- Путешествие на край ночи - Луи Селин - Классическая проза
- Ножик - Шолом Алейхем - Классическая проза
- Дурак - Эдуард Ильясов - Классическая проза
- Солнце мертвых - Иван Шмелев - Классическая проза