Форма входа
Читем онлайн Остров гуннов - Федор Метлицкий
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Чисто выбритый красавец в модном халате с декоративным «звериным» орнаментом – когтистыми лапами, клювами и зловещими оскалами, с золотой шейной гривной и браслетом на руке, вкусил вина в бокале чувственно шевелящимися губами, и спросил меня:
– Какое блюдо вам нравится?
Они разговаривают в основном по-русски, низшие слои пользуются русским и смесью языков, оставшихся от древних гуннов.
– Жареная картошка, – бухнул я. Тот воззрился в недоумении.
– Адский плод?
Сидящие за столом насторожились. Я ощутил какое-то отчуждение. Ах, да, они еще не знают картофеля, завезенного от гиксосов, посчитали его чем-то скверным, поев верхних шариков-плодов.
– Наша пища в основном такая же, – поспешно добавил я. – Только больше уклон на технологию сохранения скоропортящихся продуктов, в вакуумной упаковке.
Это их не особенно интересовало. Им было трудно вообразить что-либо иное, чем вековые обычаи соления, хранения в холодных подвалах и закупоренных глиняных кувшинах.
– Расскажешь о ваших рецептах?
– Если вспомню.
Красавец любил изобретать новые кулинарные рецепты, даже создал свою марку вина. У нас заподозрили бы в нем либерала, выглядящего бессмертно успешным, как будто в него внедрили чипы нанотехнологий.
Наконец, он нарушил нашу идиллию:
– Вот ты утверждаешь, что мы сидим в пещере, не догадываясь, что можно выйти на волю. Что это такое? Я доволен своим положением, и в тревоге, как бы нас не сожрали гиксосы, и я прав. Думать о том, что не нужно человеку? Мы никогда не вырвемся из пределов человеческого кругозора.
Я тоже был в тревоге за себя.
– Как раз кругозор вашего Острова меня удивляет.
– Да, наш кругозор уходит до представимого мира – горизонта бесконечного океана вокруг нас. Как у древних греков, которые жили на своих островах в круге бессмертия. Наверно, все относительно, есть другие представления. Может, поведаешь?
Оказывается, здесь не считают философию никчемной. Видимо в разных ответвлениях живого в космосе идут какие-то одинаковые, хотя и не равномерные, процессы.
– Постмодернистский релятивизм? – неожиданно вспомнил я термин (видимо, так же набит информацией, как он). – Как это он забрел к вам?
– Пост… что, что? – не понял красавец.
– Когда философы не знают, где истина, и это считается нормой.
Сидящий рядом с ним бизнесмен (здесь их называют «купец») – крепыш со щетиной на круглом лице и бегающими глазами, удивился.
– Е, че, имеете норму – стоять раком?
Я напрягся.
– Имею в виду слепоту разума, не умеющего выскочить из предрассудков.
У меня странная память – вырывает из небытия куски общего смысла идей и событий, но не помнит подробностей моей жизни. Я забылся и стал рассказывать, что вспомнил, о разнообразии идей в моем мире, постмодернизме, допускающем бесконечное число истин, и о нанофилософии, объясняющей нанонауку – манипуляции материалами на атомном или молекулярном уровне и создание искусственной материи. Конструируется новый человек с помощью чипов и нейроудлинителей, встроенных в мозг и тело, он делается добрым, наделяется сверхвозможностями. Наши люди – из других уровней жизни, их души дружески светят из нездешних корней. Человечество достигает подлинного нано-Эдема.
– Что такое чипы? – удивился «либерал».
– Протезы в мозгу и теле, повышающие эффективность человека.
– Это как искусственная челюсть? – потрогал он свои гниловатые зубы. – Не противно постоянно ощущать в себе посторонние предметы?
Бизнесмен-купец перестал обсасывать рыбий хребет.
– И создаете оружие за убийство?
– Да, есть нано-оружие.
«Либерал» скептически улыбнулся.
– Так и вы недалеко от нас ушли!
– Еще приходится защищаться.
Я сам сомневался, чем это может у нас кончиться. Облегчит ли конструирование человека его жизнь или убьет его личность?
Мои откровения были неслыханными. Не демон ли пришелец, обладающий сверхъестественной силой? Это был испуг глубоких провинциалов. Дамы отодвинулись, пряча за спиной свои расшитые жемчугом сумочки.
Я опомнился и замолчал, чтобы не завернуть им мозги в ненужную для меня сторону.
Купец, с бегающими глазами, юркий и нервный, с неуверенным убеждением возвысил голос:
– Няма друга альтернатива. Есть свобода, неравенство, господство сильных – и несвобода, равенство, выживание наислабых. Хрематология предпочитает сильных. Так нас научил великий философ Макавелий, поборник идеологии хуните.
Замшелые мысли выдавались как открытые впервые, но я уважал их относительную новизну. Он не знал, что опоздал на столетия. Когда-то у нас так рассуждала школа социал-дарвинизма, основанная на принципах естественного отбора и борьбы за существование.
– Правильно, – благодушно сказал «либерал», попивая вино. – Но хищная натура гунна должна быть ограничена общественным договором.
Безоблачное детство красавца и учеба в бурсе для избранных, удачливая карьера способствовали возникновению вольных мыслей о демократии, которая только еще вызревала. Здесь еще не знали, что демократия лучшее из зол, но уже есть идеи получше.
Щетинистый купец неуклюже повернулся к нему.
– Знаем, ти пятая колонна, пособник хиксосов с их идеи за договор.
Савел, поедая мясо, оживился.
– Сейчас будет схватка скифских акынов! Ату его!
Разгоряченные «либерал» и купец едва взглянули на него.
– Может быть, я шпионин гиксосов, – скривил в усмешке влажные губы «либерал». – А ты не соблюдаешь общественные правила.
Савел рассказывал мне, что купец для строительства ребристой высотки – доходного дома собирал взносы дольщиков. Строительство почему-то затормозилось, и смутно вырисовывался риск потери вкладов. Было ли это аферой, или он действительно хотел добиться результата, в этом уже разбиралось следствие.
Купец, жестикулируя перед самым лицом отодвигающегося «либерала» и задевая его руки и грудь, доказывал господствующую здесь теорию, напоминающую евразийскую: народы должны управляться могучей и всеобъемлющей идеей, а не анемичными учреждениями. С помощью идей, а не громоздких и неповоротливых бюрократических механизмов или трудно контролируемых массовых движений. Только радикальное обновление народной самобытной гуннской души, под водительством вождя, шаньюя!
Я добро засмеялся.
– У нас, напротив, – главная ценность – человек, а не идеологии.
И обвел взглядом всех присутствующих.
– То есть, вы и есть вечно цветущее древо жизни, источник идей. Вам бы только пробежать несколько столетий за короткое время.
«Человекам» это понравилось.
Щетинистый купец почему-то обозлился, бросив на меня острый настороженный взгляд:
– В купечестве няма человеческой ценности. И приятельства дружбы няма. Боже опази! Тогда не може править дело. То е совсем различно.
Зря строил пирамиду аргументов, впав в обычную иллюзию доказывания своей истины другому, который не способен услышать.
– Близость между людьми заложена в их природе, – пытался я улыбаться дружески. – Как и любовь. Аттила убил брата. Жалел ли он его? Думаю, да. Была же между ними дружба. Только пересилила алчность и власть. Это и есть преграда между людьми.
Худенький ученый-книжник с венчиком волосков на лысине, «Летописец», как здесь его называют, беззащитно оглядываясь, поддержал меня.
– Хун – звучит гордо! Тое по природе добр. От древни времена това е желание найти светлую земю Эдема. Сейчас родится новый дух просвещения и открытий.
Мне стало интересно. Присутствовал при рождении идеи гуманизма, чего-то вроде эпохи Ренессанса. Меня привлекали не упертые, застывшие внутри своих убеждений, а только те, кто не знает, где правда. Незнание правды понуждает к прорыву куда-то за пределы местечковой антропоцентричности, не могущей удовлетворить.
Щетинистый делец глянул на Летописца с насмешкой.
– Как бы отнова не тлеть в глухой дыре, профессор кислых щей. Там тебя разместят.
Летописец принял жертвенно-гордую позу выразителя народных чаяний. Ему действительно было разрешено вернуться из провинции за смирное поведение.
Мне хотелось заступиться за него.
– Некоторые тоже могут сесть.
У купца перестали бегать глаза.
– Всичко е относительно. И ты тоже. Был, и няма тебя.
– Как и тебя, – осмелел я. Не выношу, когда нехорошо давят. – Ты что, застрахован?
– А ты трюк! Я произвожу полезный продукт.
Лицо купца неприятно исказилось. Он не терпел урона самолюбия. Вдохновляясь своей нарочитой убежденностью, стал выкрикивать что-то, вставляя матерки (наверно, это для них естественный язык), о темных чужденцах, сующих нос в наши дела. Он не давал вставить слово. Странный метод спора!
– Ты чего? – примирительно бросил «либерал». – В нашей эпохе терпимости!
Я успокоился. Неужели наблюдаю зачатки толерантности?
Он вальяжным жестом приветствовал новое роскошное блюдо – миндальное пирожное, которое древние римляне приносили в жертву своим богам. Миндаль и специи поставлялись из страны гиксосов, с которыми, несмотря на напряженность отношений, шла бойкая торговля.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Остров гуннов - Федор Метлицкий бесплатно.
Похожие на Остров гуннов - Федор Метлицкий книги
- Замещение. Повесть - Федор Федорович Метлицкий - Прочие приключения / Путешествия и география / Социально-психологическая
- Живущие среди нас (сборник) - Вадим Тимошин - Социально-психологическая
- Агнец в львиной шкуре - Сергей Дмитрюк - Социально-психологическая
- Эпизод 2. Антиканон - Alma - Социально-психологическая
- Крики за стеной - Кирилл Зоркий - Социально-психологическая / Ужасы и Мистика
- Этот странный мир. Сборник - Борис Евгеньевич Штейман - Детектив / Социально-психологическая / Прочий юмор
- Тайна мориона - Зорислав Ярцев - Научная Фантастика / Социально-психологическая
- И снова мир - Михаил Васечко - Социально-психологическая / Ужасы и Мистика
- Жизнь, которой не было - Генри Олди - Социально-психологическая
- 451° по Фаренгейту. Повести. Рассказы - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика / Социально-психологическая / Ужасы и Мистика