Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никто не удосужился закрыть глаза покойнику, и белки таращились прямо на лампу. Нижняя челюсть слегка опустилась. Это лицо не было похоже на то, что рисовал себе в воображении Латимер. Округлое, с полными губами и отвисшими щеками, испещренными глубокими морщинками, — когда-то оно двигалось, трепетало под напором эмоций. Но сейчас уже трудно было оценить скрывавшийся за этими чертами ум.
Служащий что-то сообщил полковнику.
— Как считает наш медик, смерть наступила в результате ножевого ранения в живот, — перевел полковник. — Он был уже мертв, когда его скинули в воду.
— А откуда одежда?
— Почти все из Лиона, за исключением костюма и обуви. Они греческие. Жалкое тряпье.
Латимер пристально разглядывал тело. Так вот он какой, этот Димитриос. Человек, который, по всей видимости, перерезал горло Шолему. Человек, который убивал и шпионил в пользу Франции. Человек, который торговал наркотиками, дал оружие хорватскому террористу и в конце концов сам умер насильственной смертью. Вот каков итог его скитаний — желтовато-серый труп. Наконец-то Димитриос вернулся в страну, откуда когда-то начал свой путь.
С тех пор много воды утекло. Европа, пережив боль и страдание, на мгновение увидела новый расцвет, а потом опять низверглась в пучины войны и страха. Менялись правительства, люди работали, голодали, произносили речи, боролись, их пытали, и они умирали. Загоралась и гасла надежда. А Димитриос все эти годы жил, дышал и даже сумел договориться со своими странными богами. Опасный человек. Но в одиночестве смерти, рядом с убогой кучей тряпья, составляющей все его имущество, он вызывал только жалость.
Служащий принес бланк, и мужчины начали его заполнять. Затем они стали описывать одежду.
Тем не менее когда-то у Димитриоса были деньги, и немалые. Так что с ними стало? Потратил он их или потерял? Ведь говорят: «Легко нажито — легко прожито». Но Димитриос, кажется, не из тех, кто легко расстается с деньгами. Как все-таки мало о нем известно! Парочка фактов, несколько случайных происшествий — вот и все досье! Ничего больше. Хотя кое-что становилось понятным. Например, то, что он оказался беспринципным, безжалостным предателем. Что преступная деятельность была у него в крови. Но это не давало возможности увидеть живого человека, который перерезал Шолему горло, человека, который жил в Париже в квартире Семнадцатого округа. В досье попадались двухлетние, а то и трехлетние пробелы. Что Димитриос делал в это время? Возможно, совершал другие преступления, и гораздо более тяжкие. И что произошло с тех пор, как он год назад приехал в Лион? Какой маршрут привел его на встречу с Немезидой?
Все эти вопросы полковник Хаки не потрудился даже задать, не говоря уже о том, чтобы найти на них ответы. Его интересовала банальная вещь: как избавиться от разлагающегося тела. Однако должны были остаться люди, которые знали Димитриоса, друзья (если, конечно, таковые имелись) и враги, кто-то из Смирны, а может, из Софии, Белграда, Адрианополя, Парижа, Лиона, хоть кто-нибудь в Европе, кто мог ответить на эти вопросы. Если есть возможность найти этих людей и получить ответы, то появится материал для самой необычной из существующих биографий.
Сердце Латимера замерло. Нелепо даже пытаться. Невообразимо глупо. Но если бы он решился, то начинать нужно, например, со Смирны, а дальше, используя в качестве путеводителя досье, проследить жизнь этого человека шаг за шагом. Вот это был бы эксперимент. Ничего нового скорее всего не обнаружишь, однако неудача тоже даст ценные сведения. В романах ведь так легко обойти все шаблонные вопросы. А тут придется задавать их самому. Конечно, человек в здравом уме и твердой памяти вряд ли отправится непонятно зачем к черту на кулички — нет, конечно! Но почему бы не обдумать эту идею? К тому же он немного устал от Стамбула…
Латимер поднял глаза и поймал взгляд полковника. Тот состроил гримасу, намекая на жару. Формальности были улажены.
— Увидели то, что хотели?
Латимер кивнул.
Полковник Хаки повернулся и посмотрел на тело так, как будто оно было частью законченной работы. Замер на секунду или две, затем правой рукой схватил мертвеца за волосы и поднял голову, чтобы заглянуть в невидящие глаза.
— Не правда ли, уродливый малый? Вот какая странная штука жизнь. Я знал о его существовании более двадцати лет, но впервые столкнулся с ним лицом к лицу. А так хотелось бы понять, что видели эти глаза. Жаль, что Димитриос уже никогда ничего не расскажет.
Он отпустил голову, и та с глухим стуком упала на стол. Полковник тщательно вытер руки шелковым платком.
— И чем быстрее он окажется в гробу, тем лучше, — добавил он, когда они направились к выходу.
3
1922 год
Ранним августовским утром 1922 года турецкая армия под руководством Мустафы Кемаль-паши напала на греков в Думлу-Пунаре, в двух сотнях миль западнее Смирны. К утру греческая армия была разбита и отступила к морю. Неспособные противостоять туркам, греки с неистовой жестокостью выжигали поселения. От Алашехра до Смирны не уцелела ни одна деревня. Среди тлеющих руин турки находили тела жителей. Выжившие анатолийские крестьяне помогли им отомстить грекам, которых смогли догнать, и к телам турецких женщин и детей добавились изуродованные трупы греческих солдат. Но большая часть греческой армии бежала морем. Жажда крови неверных все еще не была удовлетворена. Турки захватили Смирну девятого сентября.
В течение двух недель толпы беженцев, спасаясь от надвигающейся турецкой армии, стекались в город, увеличивая и без того уже огромные греческие и армянские поселения. Они решили, что греческая армия вернется и защитит Смирну. Однако армия бежала, и люди оказались в ловушке. Началась резня.
В руки оккупационным войскам попал официальный список армян, входящих в Лигу защиты, и в ночь на десятое отряд регулярной армии вошел в армянские кварталы, чтобы найти и убить тех, чьи имена были в списке.
Армяне оказали сопротивление, и турки пришли в ярость. Последовавшая бойня явилась своего рода сигналом к действию. Командование дало добро, и на следующий день турецкие войска стали методично вырезать нетурецкие кварталы. Мужчин, женщин и детей вытаскивали из домов и подвалов и убивали прямо на улицах. Город был завален изуродованными телами. Беженцы искали спасения в церквях, но их деревянные стены облили бензином и подожгли. Тех, кто не сгорел заживо, проткнули штыками при попытке к бегству. Ограбленные дома поджигали, и пожар стал распространяться.
Сначала огонь постарались изолировать. Потом ветер поменял направление, унося пламя от турецкого квартала, и войска взялись за старое. Вскоре весь город, за исключением турецкого квартала и нескольких домов возле железнодорожной станции Кассамба, пылал неистовым огнем. Резня продолжилась с неутихающей свирепостью. Войска оцепили город, чтобы не выпустить беженцев с охваченной пожаром территории.
Толпы людей, охваченных паникой, заставляли отступать обратно в ад или безжалостно расстреливали. Если спасательные отряды и вынесли бы тошнотворное зловоние, то они все равно не смогли бы перебраться через горы трупов, валяющихся на узких разрушенных улицах. Смирну превратили в склеп. Тела тех, кто пытался добраться до кораблей в скрытых гаванях, плыли в кровавой воде: застреленные, утопленные, изувеченные лопастями винтов… Но пристань все равно кишела людьми, которые в отчаянии бежали из горящего города. Всего в нескольких метрах от них обваливались дома. Говорят, крики были слышны в миле от берега. Неверная Смирна искупила свои грехи. К тому времени как забрезжил рассвет пятнадцатого сентября, погибло более ста двадцати тысяч человек. Где-то среди этого кошмара находился и Димитриос. Живой.
Шестнадцать лет спустя поезд вез Латимера в Смирну. По дороге писатель решил, что поступил глупо. К этому выводу он пришел, тщательно взвесив имеющиеся факты. Результат ему чрезвычайно не понравился. Тем не менее на два важных обстоятельства нельзя было закрывать глаза. Во-первых, он мог попросить полковника Хаки посодействовать в получении доступа к записям военно-полевого суда и к признанию Дхриса Мохаммеда… Но не сумел придумать внятного объяснения для такой просьбы. Во-вторых, его турецкий был настолько слаб, что даже если бы ему удалось получить доступ к записям, прочитать досье он бы не смог. В принципе не следовало ввязываться в эту странную и даже унизительную погоню. А начинать ее, не имея, образно говоря, ни пистолета, ни патронов, вообще сплошной идиотизм. Наверное, Латимер оставил бы свое расследование и вернулся бы в Стамбул… Если бы в течение часа не нашел в превосходном отеле номер с удобной кроватью, из окна которого открывался вид на залив и на залитые солнцем желто-коричневые горы. И если бы хозяин-француз не предложил в качестве приветствия бокал сухого мартини. Пусть все идет как идет… Есть Димитриос, нет Димитриоса — можно просто погулять по Смирне, раз уж приехал. Писатель начал распаковывать чемоданы.
- Чтиво - Джесси Келлерман - Шпионский детектив
- Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт - Шпионский детектив
- Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт - Шпионский детектив
- День гнева - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив
- Конец игры - Крис Райан - Остросюжетные любовные романы / Шпионский детектив
- Гроза на Шпрее - Юрий Дольд-Михайлик - Шпионский детектив
- Майор Пронин и тайны чёрной магии - Лев Сергеевич Овалов - Полицейский детектив / Шпионский детектив
- Маханакхон - Александр В. Великанов - Боевик / Шпионский детектив
- Энергопереход - Вольдемар Хомко - Детектив / Триллер / Шпионский детектив
- Месть женщины - Чингиз Абдуллаев - Шпионский детектив