Форма входа
Читем онлайн Высоко в небе лебеди - Александр Жуков
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Автобус был пустой. В проходе между сиденьями лежали четыре мешка крупной картошки. Андрей Ильич перелез через них и устроился на предпоследнем сиденья.
— Ты чего туда забрался? — удивился шофер. — Садись поближе. Дорогой поговорим.
— Не до разговоров, — глухо отозвался старый мастер.
— Значит, наговорился.
— Что ты понимаешь в жизни, сосунок! — вскипел Андрей Ильич, внезапно подумавший, что вот и Пашка, Верин сын, наверное, растет таким же легкомысленным; он был последним, ему жилось легче, вот и не понимает Пашка, чего стоило матери поднять его на ноги; под сердцем шевельнулась боль за свою дочь, которая жила неподалеку, но редко наезжала в гости. — Эх, какие же вы все бесчувственные, — уже тише добавил старый мастер.
— На одни чувства нынче не проживешь, — в голосе шофера прозвучала снисходительная улыбка.
— Больно умные стали, — проворчал Андрей Ильич.
— Ну и сердитый ты, папаша. Учителем, случайно, не работал?
— Работаю.
— Теперь ясненько, почему ты такой обиженный.
— Ты не изгаляйся, ты лучше на дорогу смотри, — насупился Андрей Ильич, придвинулся к окну и до самого автовокзала не проронил ни слова. «Вот приеду, зайду в гостиницу и выскажу все этому гусю слезливому!» — с гневом и возмущением думал старый мастер и тут же возражал себе: «Чем я его удивлю? Он и так в с е получше меня знает. А переиначивает, передергивает, потому что хочет своего добиться хоть нытьем, хоть катаньем». И тут же возникал наивный вопрос: неужто он раньше об этом подумать не мог?.. И выходило так, что вселилась в душу Гузенкова такая сила, которая ослепила его, вопреки доводам рассудка, увела от семьи. «Где же тут правда?» — мучили Андрея Ильича сомнения. Да, Гузенков сейчас одумался, но не слишком ли дорогой ценой заплатили за его прозрение другие? Да и вообще, почему на земле так много всякой несправедливости, жестокости, войн, — всего, что противно самой природе человека?.. В заоблачные, космические дали уносили мысли старого мастера, и он с тех высот пытался посмотреть на землю и отыскать корни зла; и вдруг, словно иглой, кольнуло в сердце, что вот и сам он, Андрей Ильич, в глаза не видевший Пашки, поехал в эту командировку решать его судьбу… Холодная испарина прошибла старого мастера: «Гузенков-то по чувству голову потерял, а я… Выходит, я еще хуже».
Утром Андрей Ильич зашел к директору, как всегда тщательно выбритый, немного осунувшийся от переживаний; коротко рассказал о семье Гузенковых.
— Ну и что? — недоуменно пожал плечами директор. — Сейчас много таких семей. У каждого из нас бед и неприятностей хватает. Я на это место, сам понимаешь, не за красивые глаза сел. Люди сделали мне добро, и я должен отплатить тем же.
— Только не за чужой счет.
— Я тебя что-то не понимаю…
— Не виляй. Все понимаешь.
— Ну зачем же так сплеча-то рубить? — примирительно улыбнулся директор.
— Ты уж прямо, без обиняков скажи: Топор есть Топор. Я своего прозвища не стыжусь. Историю-то изучал: вся Россия топором защищалась и топором строилась.
— Красиво, конечно. Не знаю, правда, какая шлея тебе под хвост попала? Сиди лучше оставшиеся полгода спокойно. Так и для других лучше будет.
— Ты не стращай! — Андрей Ильич выждал секунду, чтобы побороть приступ раздражения. — В общем, так: в обиду парня не дам.
— А если он уже в милиции сидит?
— Возьму на поруки.
— Прославиться захотел. Заслуженный мастер профтехобразования берет на поруки трудного Гузенкова, — иронично поджал губы директор. — Будем вами гордиться.
— Щелкопер ты! — презрительно обронил старый мастер.
— Ну-ну, не очень-то! — приподнялся из-за стола директор, — не забывайте свое место.
— Спасибо, что напомнил. А то я в последнее время, и правда, о нем подзабыл.
Андрей Ильич угловато повернулся и вышел из кабинета.
1985
Высоко в небе лебеди
«На Ваш запрос от 10.03.83 г. сообщаем, что Гущин В. П., ваш родной брат, проживает в г. Калуге по адресу…»
Лена шепотом еще раз перечитала письмо, недоверчиво осмотрела конверт — не пошутил ли кто? Смеяться над сиротой грешно, только есть же такие люди, которые сначала сделают, а уже потом прикинут: хорошо это или не очень?
Она пальцем потрогала черные штампы на конверте и растерянно огляделась. Как быть? Столько дней и ночей ждала-ждала этого мгновенья, зажимая рот ладошкой, плакала в жесткую казенную подушку, чтобы не мешать подругам по комнате, забывалась лишь под самое утро, и в сторожких коротких снах к ней приходил брат. Сначала он был в форме летчика; высокий, худой, прикладывал руку к лакированному козырьку фуражки с голубым околышем: «Привет, сестрица! Наконец-то я нашел тебя…»
Но едва Лена раскрывала рот, чтобы ответить, сон кончался. А то приснилось, как возле общежития, на зеленой лавочке, где вечерами уединяются парочки, увидела она очкастого парня в нескладном клетчатом пиджаке и, сама не зная почему, приостановилась. Парень поднялся и робко спросил, где ему найти Лену из семнадцатой комнаты… Даже подруги проснулись от ее громкого вскрика: «Да это же я!»
За окном еще темно было, и она до семи часов просидела, обхватив колени руками, все переживала, что-не удержалась, а ведь могла бы и потише обрадоваться, а потом узнать, где живет, кем работает? Бывают же такие сны, она про них даже в газетах читала, которые сбываются.
«Наверное, он в науку пошел», — наконец решила она про брата, вспоминая, какой он весь не от мира сего, неловкий и близорукий; а то представлялось ей, что брат работает полярником или геологом, по два-три года находится в экспедициях, а когда ненадолго приезжает домой, то первым делом ворошит огромную пачку писем, и, может, по ночам она тоже является к нему, и брат силится, но никак не может рассмотреть ее лицо; уж такая чудная и коварная штука сны — запоминается даже цвет шнурков. У очкарика, Лена отчетливо это видела, ботинки были черные, стоптанные, шнурки — один серый, разлохматившийся, а другой новый, красный. А вот лицо… Лица она не видела.
По субботам и воскресеньям Лена старалась спать подольше; понимала, что сон не кино, не повторяется, но все же таилась в сердце надежда: вот увидит она лицо брата, а потом случайно встретит его на улице. Когда она поменьше была и после детского дома поступила в механический техникум, то допоздна ходила по улицам, бродила возле вокзалов и иногда до того настырно пялила глаза на парней, что они начинали заигрывать; воспитанная в суровой детдомовской среде, Лена отвечала какой-нибудь дерзостью и убегала, спиной чувствуя удивленные или циничные взгляды. И не могла она объяснить подругам, почему вечера напролет пишет письма в разные города, все ищет брата, вместо того чтобы пойти с парнем на танцы или в кино. Природа ни фигурой, ни мягким женским обаянием ее не обидела, правда, характер был жестковат, но это уж наложила свои краски сиротская жизнь, в которой ей приходилось рассчитывать лишь на себя да на добрых посторонних людей. Подруги ей сочувствовали, только им, выросшим в непрочных, но все же семьях, знавшим хотя бы мать, понять Лену было так же трудно, как сопережить чужое горе, если ты своего не испытал.
«…ваш родной брат, проживает в г. Калуге по адресу…» Лена, держа письмо прямо перед собой в вытянутой руке, осторожно, словно опасалась, что от малейшего толчка черные буковки соскользнут с белого листка и раскатятся по полу, вышла в коридор общежития; он, длинный, похожий на огромную трубу, которые варили на их заводе для газопроводов, пустовал. Ничего не поделаешь. Воскресенье. Все разбежались; кто к родственникам, кто на рыбалку, многие ушли в парк или в кино. Одна лишь глуховатая вахтерша тетя Маша вязала на спицах коричневый шерстяной носок.
Лена, словно в полусне, подошла к ней и с минуту, наверное, сбивчиво, бестолково объясняла, что наконец-то у нее нашелся родной брат, что годы почти безнадежных поисков не пропали впустую, что она верила…
Тетя Маша, или, как ее называло общежитовское население, тетя Наша, давно обвыкшаяся и с многими радостями, и с бедами, происходившими тут вот, на глазах у всех, выдвинула ящик стола, где у нее катался клубок, сложила туда спицы и недовязанный носок и громко, как все глуховатые люди, сказала:
— Ну чего, по сто грамм, что ли? — Потянулась к графину, плеснула из него в белую кружку. — Да, милая, отпились. Сухой закон. И хорошо, а то бы мы с тобой нахлестались по такому случаю…
Грубоватый юмор тети Маши, похожей на сухой репейник, до того в ней колюче торчало все в разные стороны: жидкие седые волосы, вздернутые плечики платья, сшитого, наверное, в эпоху синеблузниц, прямой острый нос, — этот юмор вахтерши, любившей крепкое словцо и в силу особого склада русской души не признававшей начальства, вернее, его власти над собой, словно подмазал петли у той сокровенной дверцы, что сдерживала накопившиеся горячие слезы. Лена будто лишилась опоры, рухнула на стул — казенный бланк тут же покрылся теплыми серыми точками.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Высоко в небе лебеди - Александр Жуков бесплатно.
Похожие на Высоко в небе лебеди - Александр Жуков книги
- Сколько стоит песня - Алла Фёдоровна Бархоленко - Советская классическая проза
- В списках не значился - Борис Львович Васильев - О войне / Советская классическая проза
- Собрание сочинений. Том I - Юрий Фельзен - Советская классическая проза
- Рассказы - Алексей Бондин - Советская классическая проза
- Исход - Ефим Зозуля - Советская классическая проза
- Рапорт лейтенанта Одинцова - Евгений Войскунский - Советская классическая проза
- Неизвестные солдаты - Владимир Успенский - Советская классическая проза
- Наш собственный корреспондент сообщает - Варткес Тевекелян - Советская классическая проза
- Рассказы - Александр Вампилов - Советская классическая проза
- Белые терема - Владимир Константинович Арро - Детская проза / Советская классическая проза