Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем самым он сказал: «Пришло время».
Китиха взглянула на сына темным глазом и, будто лошадь на поводу у жокея, медленно описала в воде большой первый круг. Китенок не отставал. Взглянув еще раз, мать пошла быстрее по невидимой спирали, все уменьшая свои витки. Вода взволновалась, завихрилась, словно кто-то грубо размешал ее огромной ложкой. В этом свирепеющем потоке сбились в густой клубок полчища черноглазок. Убу то видел их, то они закрывались телом матери.
Потом клубок стал тонуть, вытягиваясь воронкой. Китиха нырнула, легла на бок, раскрыла пасть под горлом воронки. Китенок кинулся вслед за матерью, но та уже сомкнула челюсти. Он только заметил, как сквозь костяную бахрому ее уса хлынули струи выжатой из пасти воды. Ткнувшись губами в набрякшую от пищи, раздутую щеку матери, Убу ударил ее хвостом по боку и отплыл прочь.
Китиха снова стала описывать круги. Убу, немного поупрямившись, пошел вслед за ней. Теперь он был настороже, волновался и суетливо взмахивал плавниками.
Когда же в воде вырос темный вращающийся конус, Убу поднырнул под китиху и вырвался вперед. В спешке он промахнулся, пронесся мимо рачков, и снова мать его опередила.
Хотела ли она его подзадорить или еще не принимала всерьез его желания? Но Убу этого не потерпел. Он вынырнул и, обидчиво пуская частые фонтаны, поплыл к айсбергу. Отыскав вход, скрылся в пещере и некоторое время не показывался оттуда.
В эти минуты мать плавала и охотилась как ни в чем не бывало. Убу в одиночестве бороздил холодные воды пещеры. Великолепные гулкие своды айсберга утешали и развлекали его. Он даже забыл о своей неудаче. Ему расхотелось охотиться. Убу хлопал по воде плавниками, слушая, как звуки словно шлепаются на ледяные стены. Затем он заметил, что эхо откликается и в его пустой утробе, правда значительно тише, чем в пещере, но это было уже непереносимо. Хотелось есть, и вместо мысли о молоке опять появилось воспоминание о вкусе рачков.
Убу выставился из пещеры.
Китиха вновь шла по кругу.
Убу тихо поплыл. Она сначала даже не заметила его появления. А круги становились все меньше и меньше.
В какой-то момент китиха оказалась по одну сторону круга, а Убу по другую, и тогда Убу врезался в самую гущу рачков с раскрытой пастью.
Ему досталась только половина взрослой порции, но и это было приятно.
Впервые заглотнув так много рачков, Убу почувствовал: они еще вкуснее и жирнее, чем он думал. А желудок словно давно ждал этой пищи. Оттуда к самому языку поднялось ощущение приятной тяжести, силы, аппетита… Где же мать? Убу поспешил за ней.
Конечно, она старалась его накормить. Она делала круги, воронки. Это не слишком отличалось от кормления птенца каким-нибудь пингвином, когда птенец всовывает голову в клюв матери, вынимая у нее пищу чуть ли не из горла. Китенок видел такое у кромки льдов. Но все же Убу почувствовал: с новой пищей он становится взрослым.
Наевшись, он вместе с матерью подошел к айсбергу и начал, в подражание китихе, старательно чесаться о ледяные углы, хотя за свою молодую жизнь еще не успел обрасти ракушками.
4Убу прожил с матерью немногим больше года.
Весь год он ощущал мать как что-то большое, надежное, как источник пищи. Убу не знал, что отцы вообще существуют. В первые дни появления Убу на свет его отец выделялся среди китов тем, что ближе других подплывал к китихе, а та волновалась и издавала сердитые крики. Они, конечно, означали: «Не смей ко мне приближаться. Все прошло, и мне не до тебя».
Кит вскоре ушел. Долгое время ни один горбач не подходил к матери.
Но вот когда подросший Убу перестал быть сосунком и часто один, без наставницы, охотился за рачками и рыбой, рядом с китихой однажды появился новый горбач. Он был живей и поменьше матери. Его плавники были украшены пятнистыми узорами, а морда казалась очень доброй.
Мать, Пятнистый и Убу стали плавать втроем.
Это продолжалось недолго.
Как-то раз кит беспричинно разгневался на Убу, если можно назвать гневом то вялое недоброжелательство, которое горбач способен проявить к недорослю, и отогнал от китихи. А та лишь посмотрела и, медленно изгибаясь телом, поплыла с обидчиком.
Убу отстал. Несколько дней он кружил поодаль пары, не подплывая, не слишком удаляясь. Всегда так рвущийся от матери, здесь он, словно предчувствуя разлуку, переменился. Он даже гудел издали: «У-у-уббу!», но китиха молчала. Тогда молодому киту стало казаться, что рядом с Пятнистым плавает чужая китиха, только очень похожая на мать, и Убу присматривался к ней, вслушивался, тревожась и недоумевая: мать это или нет? Он голодал, стал худеть, но какое-то время не обращал на это внимания, занятый своими новыми ощущениями.
Наконец голод победил в нем растерянность. Убу отправился на охоту. Когда он подкрепился едой, то несколько минут думал о себе, о том, как ему теперь хорошо. Он сильный, взрослый, один… Но эта вспышка энергии вдруг иссякла, как электрический разряд, и совсем неожиданно вслед за ней Убу показалось, что он, наоборот, непривычно, невыносимо утомлен охотой, самим приемом пищи, даже смыканием и размыканием челюстей. Захотелось дремать. Он заснул.
Ему приснилось что-то тихое, знойное и в то же время прохладное, легкий плеск волн о побережье, счастливая истома, которая однажды так сильно охватила его в тропический день, — все это замерцало в сонном мозгу каким-то теплым, сияющим, как солнечный диск, пятном, а потом стало мягко, нежно темнеть и сделалось матерью с черной спиной, белым брюхом, сладким молоком… Убу протрубил и проснулся, будто на него что-то обрушилось.
Больше Убу ни разу не приблизился к китихе.
5Убу шел третий год.
За спиной молодого кита был уже новый рейс в Антарктику. Ходил он туда со стадом, но держался от всех особняком. О матери он не вспоминал. При встречах они не узнавали друг друга — таков закон животной памяти.
«Зачем помнить все, что было когда-то важно, но отныне и на всю жизнь потеряло значение?»
Убу очень вырос, вытянулся и стал четырнадцатиметровой громадиной. По росту он сравнялся со многими пожилыми китами стада. Пожалуй, только некоторая худоба выдавала его молодость.
Вот как он выглядел.
У него были выпуклая, как будто с горбом, спина и еще более выпуклое брюхо. Тело, словно одетое в толстую резину черного и белого цвета, походило на мощное веретено, которое кто-то изо всех сил пробовал раздуть в шар, да отступился. Притупленная шишковатая морда с черным усом в приоткрытой пасти и мешковидный, провисающий подбородок, который напоминал, кроме всего прочего, ковш экскаватора, — все это придавало Убу вид простака и увальня. Живыми в этой туше были только маленькие наблюдательные глаза.
- Почти как мы. Вся правда о свиньях - Кристоффер Эндресен - Зоология / Природа и животные
- Знаменитые загадки природы - Владимир Сядро - Природа и животные
- Еще один шаг - Борис Левин - Природа и животные
- Тяжелый круг - Борис Дедюхин - Природа и животные
- Жизнь на краю земли - Жак-Ив Кусто - Природа и животные
- Выхухоль - Георгий Скребицкий - Природа и животные
- Гончие Бафута. Зоопарк в моем багаже - Джеральд Даррелл - Природа и животные / Путешествия и география
- Рассказы о природе и животных - Михаил Михайлович Пришвин - Прочая детская литература / Природа и животные
- Не такие, как все – иные. Тропинка нового пути - Такира - Прочие приключения / Природа и животные / Ужасы и Мистика
- Про слона - Борис Степанович Житков - Природа и животные / Детская проза