Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ах, любезные слушатели, если бы вы только видели, как он стал пыжиться и потирать руки, услыхав эту речь; потом он нахлобучил шляпу на самые брови, словно государственный муж, скрестил руки на груди и грозно потряс головой, словно желая сказать: "Берегитесь вы, французы, — уж я задам вам жару!" Повторяю, если бы вы хоть одним глазком посмотрели, как он пожимал плечами, презрительно усмехался, вертел пальцами пуговицы, закусывал губы, — вы хохотали бы до упаду, уткнувшись лицом в ладони.
Надлежало ковать железо, пока горячо, и я решил пуститься во все тяжкие, ибо опасался, что пыл его остынет. Я уже рассказал ему вкратце о предстоящей разведке, — теперь я начал распространяться о том, какая это почетная задача, и сколь редкий дар изобретательность в военном деле, как ценится она королями и прочими государями, и привел в пример людей низкого происхождения, кои благодаря сему таланту вступили на трон. Засим я стал превозносить различные его качества и достоинства: он-де, подобно волку, чует издали человека, еще не увидев его, подобно зайцу, он спит с открытыми глазами, и подобно тому, как орел с высоты бросает пыль в глаза воронам, ослепляя их, он наверняка пустит пыль в глаза неприятелю, тем или иным способом отведет им глаза, дабы они не распознали его хитростей; он должен быть запанибрата со всеми и никому не доверять, дружески выпивать и распутничать с человеком, из коего он надеется выудить кое-какие сведения, клясться и отрекаться от своих слов, всячески отводя от себя подозрения, — одним словом, до тонкости овладеть искусством притворства, подобно придворному.
— Быть может, — говорил я, — найдутся жирные пустобрехи, каковые станут вас отговаривать от этого предприятия, они будут клясться своей грошовой честностью и настойчиво вам долбить, что лучше уж стать палачом, чем шпионом, — этим ползучим соглядатаем, пресмыкающимся лазутчиком и презренным пикетчиком. Но пусть они вас не обескураживают своей болтовней, ведь большинство этих паршивых ненавистников здравого смысла — здоровенные мясники вроде Аякса, годные лишь на то, чтобы изо всех сил колотить кувалдой, загоняя клин, или же день-деньской бить молотом по железному брусу. Медвежата растут только во время сна, и вот этих огромных вожаков медведей высоко ценят, хотя их главное занятие сон.
Вы, конечно, читали (я готов поклясться, что он ни разу в жизни не заглядывал в книгу) о том, якобы многие римские герои прокрадывались как соглядатаи в лагерь врагов? Улисс, Нестор и Диомед как соглядатаи пробрались втроем ночью в лагерь Реза и захватили Долона, троянского соглядатая; ремесло соглядатаев опозорил лишь один Иуда, но ведь он повесился. Опасность научит уму-разуму любого. Архитас сделал деревянного голубя, который мог летать. Поэтому я полагаю, что даже самый отпетый дурень не лишен известных достоинств.
Хотя у нас бывают врожденные недостатки, но с ними можно справляться, и частенько человека, лишенного в каком-либо деле самых обычных способностей, природа вдвойне вознаграждает, даруя ему способности в другой области. Ослу недостает ума, зато он отличается благонамеренностью. Кто видывал, чтобы осел брыкался, или взвивался на дыбы, или выкидывал иные штуки, подобно лошади? Проживите хоть сто лет, вы никогда не услышите о том, что осел разломал ограду загона.
Переходя к людям, заметим, что человек, не обладающий умом, нередко отличается великолепной, прочной, как железо, памятью, а тот, у кого нет ни того, ни другого, обладает здоровым костяком и может таскать тяжести. У слепых обоняние развито лучше, чем у зрячих. Бык в драке пользуется рогами не хуже, чем мы — руками. Лев орудует своими лапами, точно секирами, и убивает всякого, кто вступит с ним в бой. Клыки служат кабану более надежным оружием, чем нам меч и щит. Зачем улитке глаза, когда она безошибочно находит дорогу, нащупывая ее своими рожками, словно зоркий сыщик? Существует рыба, которая не имея крыльев, летает при помощи плавников.
Допустим, что вы не отличаетесь ни умом, ни способностями, — я имею в виду, что никто не сравнится с вами в идиотизме, — все же, если вы при своей простоте обладаете скрытностью (если вы умеете скрывать свою недалекость), то змеи примут вас за змею, ибо разве змея не скрывает свое жало? Но каковы бы ни были изъяны у человека, взявшего на себя столь ответственную задачу, ему едва ли обойтись без красноречивого обольстительного языка: подобно тому как упомянутая мною змея своим упругим хвостом обвивает того, кто приближается к ней, он своими чарующими речами привлекает к себе сердца всех людей; но ежели человек не обладает таким языком, ему никогда не уподобиться воронам и голубям, рождающим птенцов из клюва, — из его уст не выйдет ничего путного, другими словами, ему не удастся возвыситься или прославиться на поприще соглядатайства.
Сэр, я убежден, что все ваши недостатки, о коих я упомянул, вам присущи от рождения. Я вижу по вашему лицу, что вы, подобно ласточке, созданы, чтобы на лету добывать себе пищу, чтобы в странствиях стяжать богатство и славу. Вам одному по плечу столь важное предприятие; наши жалкие шпионы просто мухи, плавающие на поверхности потока военных хитростей, по сравнению с вами, вы единственны в своем роде, — их подслеповатые, близорукие глаза не могут проникнуть в глубины притворства; только вы вместе с Паламедом можете разоблачить Улисса, прикинувшегося безумным, вы можете отличить Ахилла от прислужницы, хотя он сидит с веретеном за прялкой; подобно тому как Ликаон, подавая Юпитеру за обедом человеческое мясо в виде жаркого, не смог обмануть небожителя, ни один мудрец не перехитрит вас, никому вас не провести. Вы всякого одурачите, все страшатся вас, любят вас, склоняются перед вами. Посему, добрейший сэр, послушайте моего совета, снизойдите с высоты своего величия и всецело посвятите себя этому делу.
Моя медоточивая речь прозвучала для него как божественная гармония, он предался сладостным мечтаниям, воображая, каким сверхъестественно мудрым шпионом он покажет себя, какие царственные милости посыплются на него, — и он твердо решил пойти напропалую в надежде без промедления вознестись на высоты славы. Да, я еще сильней воспламенил и очаровал его, чем фригийский напев — юношу по имени Тавромонтан, который возгорелся таким пылом, что тотчас же помчался и поджег дом куртизанки, вызвавшей его гнев.
Мне оставалось только одно — снабдить его деньгами, — что я и сделал, ибо кто не построит своему врагу золотой мост, ведущий к гибели? Он стал горячо меня умолять, чтобы я ни одной душе не поведал о его уходе, поскольку он занимал высокий пост, и поклялся честью, что вернется вскорости, добившись полного успеха.
"Да, да, только без головы! — подумал я. — А покамест пусть у тебя будет такой девиз: "Сумею, нет ли, избегнуть петли?"
Итак, он отправился. Путь добрый, день долгий! Ну а теперь, если вам угодно, пусть этот бедняга навеки погибнет! Что до меня, то будь он моим родным братом, я не мог бы оказать ему большей услуги, ибо, едва он скрылся из виду, я пошел с самыми благими намерениями к главнокомандующему, доложил ему, что этот человек перебежал в неприятельский стан, и немедленно же выпросил его место для другого.
Что с ним сталось, вы сейчас услышите. Он направился к неприятелю и предложил свои услуги, ругая на чем свет стоит английского короля. Он клялся, что как дворянин и солдат отомстит ему за оскорбление; пусть только французский король последует его совету, и не пройдет и трех дней, как он прогонит англичан прочь от стен Теруана. Все это были милые шутки, но трагедия еще впереди. Французский король, услыхав, что появился такой болтун, пожелал его видеть, но все же, опасаясь коварного нападения, повелел одному из своих фаворитов разыграть из себя короля, а сам решил стоять в стороне, как простой смертный, покамест будут допрашивать перебежчика.
Теперь без промедления расскажу, что было дальше. Истинный бог, капитана провели к королю, но сперва его подвергли тщательному обыску. Ни одну вошь в его камзоле не пропустили, но допросили ее и именем короля приказали стоять смирно. Ободрали все его пуговицы, дабы убедиться, что это не пули, обшитые материей. Они заявили, что гульфик его штанов, который был тогда в моде, — чехол для пистолета. Ежели бы у него в башмаках оказался гвоздь со шляпкой, капитана бы повесили, и он так и не узнал бы, кто его погубил. Но, к счастью, на нем не оказалось ничего металлического, — он не имел отношения ни к одному из четырех веков — ни к золотому, ни к серебряному, ни к бронзовому, ни к железному; только его пустой кошелек отличался древностью и был, думается мне, вполне пуританским, ибо его не оскверняли грязные монеты. Перед лицом мнимого короля капитана стали допрашивать, кто он такой и по какой причине явился. На вопросы он отвечал хвастливо, с бесшабашной веселостью, что он дворянин, капитан, командир, военачальник и перешел к французам из-за обиды на английского короля. Когда же его спросили о непосредственной цели его прихода, у него не нашлось хоть сколько-нибудь убедительного объяснения, ему еле-еле удалось состряпать какую-то колченогую историю, но, видит бог, у нее не было почвы под ногами.
- История хитрого плута, лиса Рейнарда - Средневековая литература - Европейская старинная литература
- Песнь о Сиде - Автор неизвестен - Европейская старинная литература - Европейская старинная литература
- Полезная история - Петр Сицилийский - Европейская старинная литература
- Тайны инквизиции. Средневековые процессы о ведьмах и колдовстве - Генрих Инститорис - Европейская старинная литература / История / Религиоведение / Прочая религиозная литература / Справочники / Эзотерика
- Письма - Плиний Младший - Прочая старинная литература / Европейская старинная литература
- О Торстейне Морозе - саги Исландские - Европейская старинная литература
- Филострато. Охота Дианы - Джованни Боккаччо - Европейская старинная литература / Проза
- Ромео и Джульетта. Отелло (сборник) - Уильям Шекспир - Европейская старинная литература
- Исландские саги. Ирландский эпос - Автор неизвестен - Европейская старинная литература
- Письма к госпоже Каландрини - Аиссе - Европейская старинная литература