Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот с Гурьевым мы выбрали ёлку-арчу. (фото автора )
Подняли нижние ветки, чтобы срубить, а там прикреплена противопехотная мина, и оттяжка спуталась под снегом. За пять лет войны уже было много таких потерянных мин. Мы решили её не трогать, срубили другое дерево, а к этому потом послали сапёра.
Бойцы стали наряжать «ёлку». Связисты разобрали конденсаторы, достали алюминиевую фольгу, сделали из неё украшения, начистили до блеска гильзы разного калибра, колпачки от мин. А мне так хотелось домой! Но продолжал идти сильный мокрый снег. Вдруг связист сообщает, что вышел на связь вертолёт, он у входа в ущелье, не может залететь по погодным условиям. И это оказался Саша Петренко.
Я поздоровался с ним и попросил.
– Забери меня, Саня, домой на Новый год, если сможешь.
Пауза.
– Ты очень хочешь домой на праздник?
– Ну как тебе сказать. Не рискуй, конечно.
– Будь готов, сейчас прилечу.
А снег продолжал идти, гор не видно. Сквозь снег послышался звук мотора, и из снежной мглы появился вертолёт. Подсел, выгрузили посылки и письма бойцам, забрал меня и взлетел в снежную круговерть. В кабине было прохладно, а по Саниному лицу от напряжения тёк пот. Он шёл по ущелью буквально на ощупь.
Я успел к Новому году. Какой был замечательный праздник! Ёлка,
молодая веселая жена Лена, и подарки от Деда Мороза дочке, и торт со взбитыми сливками, ещё теплый, и шампанское. А если посмотреть с улицы – то окно запотевшее на кухне, – значит, уют и готовят что-то вкусное, и разноцветные огоньки в комнате, где ёлка. Спасибо Саше.
После Афганистана, в 1990 году, я был у него в гостях в Петропавловске-Камчатском. Он остался таким же приветливым, улыбчивым человеком, без всякого «послевоенного синдрома». Потом нас всех судьба разбросала по разным городам, а политики нас поделили и по разным странам.
2015 г.
Смелым быть просто
После этого боя в горах замполита Г-ва перевели из Афганистана в Союз, подальше от своих сослуживцев. Знали, что его не простят. Ещё утром его предупредил по радиостанции разведчик Долгов, что басмачи в эту ночь готовили свою засаду на тропе, ниже нашей заставы. А он это скрыл от других офицеров. Поставил жизни подчинённых под угрозу. Хотел сам стать «великим полководцем» и победителем, внезапно зайдя в тыл к противнику на помощь головному дозору. Тут и почёт, и награды. Да вот заблудился в темноте среди крутых скал и, когда начался бой, не смог спуститься к реке.
Был тихий вечер, какие бывают на Памире ранней весной, когда пахнет талым снегом, мокрым брезентом и оружейным маслом. Маслом всегда пахнет – автомат всегда при тебе.
Капитан Гена Цеханович вместе с прапорщиком Костей Ямщиковым готовились к выходу в ущелье, где возле речки планировали организовать засаду на басмачей. Они вместе с двумя тройками бойцов будут идти первыми – в «головном дозоре». Все надели белые маскировочные халаты. Волнение, сборы, побольше боеприпасов, гранат.
Вот они уже идут по тропе вниз, вдоль ручья. Впереди три солдата, затем Гена с Костей. Гена высокий, худой, когда улыбается– лицо становится задорным, как у мальчишки. Костя – с очень короткой прической. Отчаянный воин, всегда готов побеждать. В Союзе очень часто дрался и попадал в милицию. Его в Афганистане несколько раз представляли к боевым наградам, но как съездит в отпуск, так за ним приходит сообщение из милиции, и награду отменяют. Он это объяснял своей отзывчивостью. Вот опять приехал из отпуска с синяком на спине, по форме – чёткий отпечаток обуви с рифлёной подошвой.
– Да, – говорит, – вижу, бьют втроём одного, я сразу и вмешался.
Простой парень из Поволжья. Жалко, что его потом серьёзно контузило бандитской гранатой. Я видел в санчасти деревянный подоконник возле его кровати, весь погрызенный, как бобром. Это у него так болела голова, что он хотел отвлечь боль на свои зубы.
Он учил, как просто быть смелым на войне.
– Смерть и ты – это несовместимые понятия. Пока есть ты, нет смерти, а когда есть смерть – тебя уже нет.
– А если у меня ещё жена и дочка?
– Да, конечно, им ты можешь капитально подгадить своей смертью. Как и я родителям.
А Гена из Белоруссии. Кто-то его спросил, чтобы он делал, если бы басмачи были у него на родине.
– Я бы не сидел сейчас здесь, в землянке, а гонял бы их по лесам и болотам.
Вот они спустились ниже, к ущелью, где снег уже растаял. Гена дал команду снять маскхалаты. Ещё несколько минут ходьбы, и показался из темноты дувал одиноко стоящего дома. И тут началось. Два пулемета, десятки автоматов и винтовок «бур» открыли огонь по головному дозору. Первые три бойца успели ответить автоматным огнем, бросить гранаты в противника и залечь среди камней. Но прятаться возле ручья было негде. Басмачи стреляли, кидали гранаты, скатывали сверху огромные камни и орали: «Шурави сарбоз, сдавайсь»! (Откуда только слово такое узнали, лингвисты хреновы!)
Цеханович упал среди камней, стал лихорадочно соображать, какое найти правильное решение. В это время пуля попала в камень возле лица. Прятаться было негде, и он инстинктивно повернул лицо в другую сторону. Но и там пуля высекла искры из камня.
– Костя, надо отходить, нас здесь перестреляют.
–Теперь нельзя уходить, в первой тройке бойцов есть раненые.
–Но на месте оставаться нельзя – слишком большая плотность огня.
–Свяжемся с базой, попросим помощи.
–Пуля попала в радиостанцию.
–А где наш пулеметчик? – спросил Гена у связиста.
–По закону подлости у него заклинило пулемёт, камушек попал или осколок.
В наступавшие паузы в стрельбе было слышно, как кричал рядовой Головченко из первой тройки. Лучше бы он матом ругался. Ему гранатой или очередью из пулемёта оторвало руку, и над ущельем слышался его жуткий крик: «Мама, мамочка! Неужели я умираю?»
И опять: «Мама, мамочка!» И очереди из пулемёта на звук его голоса.
–Ну раз нельзя оставаться на месте и отступать нельзя, один выход – пойдем наступать, прикроем раненых, – предложил Константин.
–Да, только уничтожим вот этого, что высовывается из-за камня, в пятнадцати метрах от нас, стреляет и прячется.
Дождались, когда он высунется, и уничтожили его из двух автоматов. Потом пошли в атаку: один прикрывает огнём, другой делает перебежку. Константин чуть выше, а Гена на нижней тропе. К Косте под ноги скатилась граната, и он прыгнул вниз, попал
- Женские истории - Сергей Семенович Монастырский - Русская классическая проза
- Трясина - Павел Заякин-Уральский - Русская классическая проза
- Рождество «Непобедимого солнца» - Александр Амфитеатров - Русская классическая проза
- Под каштанами Праги - Константин Симонов - Русская классическая проза
- Откровенные рассказы полковника Платова о знакомых и даже родственниках - Сергей Мстиславский - Русская классическая проза
- Желтушка - Геннадий Семенович Любин - Русская классическая проза
- Внизу - Сергей Семенов - Русская классическая проза
- Базарный день - Сергей Семенович Монастырский - Русская классическая проза
- Дом сумасшедших - Сергей Семенович Монастырский - Русская классическая проза
- Запись - Иван Владимирович Попов - Драматургия / Периодические издания / Русская классическая проза