Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старик торговал всякими безделушками вроде расчесок и зеркалец. Но особое место на прилавках магазинчика занимала жидкость для окраски волос. Созданная на основе натуральных компонентов, она пользовалась большой популярностью, особенно среди жителей Фавел.
Утро каждого воскресенья начиналось с треска дешевеньких мопедов под окном. Бразилы приезжали целыми караванами, весело гомоня и давя на клаксоны. Занимали всю улицу перед лавкой и принимались грузить товар в притороченные к багажнику плетеные корзины. Болтали на горячительной смеси русского с португальским, щедро одаривая прохожих белозубыми улыбками.
Дед Пахом говорил, что радушие их насквозь фальшиво, что сказанные ими слова не стоят и ломаного гроша. Старик не любил латинян, но продолжал следовать непреложному правилу торговли: барыш превыше всего. По-другому в трущобах не выжить.
Мать умерла, когда мне не было и шести. Я плохо запомнил тот день. В памяти отпечатались лишь серые тучи, нависшие на размокшей от бесконечных дождей землей. Было холодно и промозгло. Морщинистые руки бабки Лизаветы постоянно кутали меня в толстые слои одежды, словно это могло унять дрожь. Я не мерз, мне было страшно... Раньше целый мир заключался в одном единственном человеке, в её заботливых руках и ласковом взгляде. И вдруг она ушла, оставив меня одного. Стоящего в продуваемом всеми ветрами поле, возле разверзшегося чрева могилы. Спасибо старикам, не бросившим сироту на произвол судьбы. Взвалившим на плечи тяготы и заботы, связанные с моим воспитанием.
Бабушка Лизавета и дед Пахом… Руки последнего, морщинистые - больше похожие на кору старого дуба, пахли табаком. Вечерами тот любил усаживать меня на колени и рассказывать сказки о добрых и могучих героях, побеждавших коварное зло. Истории про турецкую войну он тоже любил, но рассказывал крайне редко. Может потому, что оставил на дне Босфорского залива левый глаз, а может опасался бабки.
- Ух, старый! - ворчала она, шутливо замахиваясь полотенцем. – Все никак не уймешься? Ты зачем ребятенка нехристью проклятущей пугаешь? И без того погляди - глазища большие. Снова всю ночь вертеться будет.
Вертелся я не от историй про зловредную турку, а от постельных клопов, ставших настоящим бедствием для поселка. Мелкие насекомые грызли всех подряд не разбирая, кто с какого края живет, и каким богам молится.
- А клопам чего? Има все равно, чью кровь сосать: православну или латинянскую. Они и козу дойную загрызут вусмерть, - любил повторять дед Пахом, хотя сам давно укусов не чувствовал. И даже позволял щипать, демонстрируя стойкость. На вопросы, отчего же так вышло, старик хитро́ отвечал:
- А чего моей коже станется? Огрубевшей от морской воды, выдубленной под горячим солнцем, да выдержанной на семи ветрах.
- Деда, так ты закаленный? – переспрашивал я от удивления.
- А то, - не моргнув единственный глазом, подтверждал старик. - Как настоящий былинный богатырь. Только Илья Муромец закалялся в бочке с парным молоком, а я под османским небом.
- Закаленный… вишь, че выдумал, - ворчала бабка в ответ. – Чурка ты бесчувственная, потому и не кусают. Каковым с молоду был, таковым и остался.
Дед Пахом ушел первым. Просто не проснулся в один день и все… Лежал и улыбался в пропахшие густым запахом табака усы. Бабушка Лизавета не проронила по супругу ни единой слезинки. Она не завывала, как это было принято в Фавелах, не причитала, как малажские бабы, а почернев лицом, ушла вслед за мужем на четвертый день.
Тут-то и выяснилось, что у деда Пахома есть наследники. Откуда не возьмись нарисовался двоюродный племянник по отцовской линии. Он быстро прибрал хозяйство в свои руки, поставив во главе магазина жену - высохшую от злобы женщину. Будучи не способной зачать ребенка, та ненавидела всех вокруг, в особенности же детей.
С первого дня она принялась изводить меня. Ругала на чем свет стоит, лишая еды за малейшую провинность. Приходилось ложиться спать с мечтой о горбушке хрустящего хлеба, с ней же и вставать, воображая о том, как вцеплюсь в неё зубами, как стану грызть, жадно вдыхая аромат свежей выпечки.
Бурчащий желудок – это еще полбеды. Настоящие проблемы начались после того, как хозяйка принялась распускать руки. Пару раз отбив ладонь о костлявый затылок, она взялась за чурбачок. Деревяшка била не в пример больнее, оставляя на теле синяки и кровоподтеки. Хозяин знал об этом… не мог не знать, но предпочитал закрывать глаза на происходящие события. А вот я терпеть не стал. В один вечер собрал нехитрые пожитки и вычистив хозяйскую кубышку до дна, пустился в бега. Благо трущобы походили на муравейник с бесконечным числом ходов - огромный мир для двенадцатилетнего пацаненка.
«Деньги - это всё», - столь простую истину я постиг быстро, стоило закончиться украденным монетам. Уже через месяц начал попрошайничать на рынке и тогда же пришел к очередной истине: «протянутая рука – тоже бизнес». Пришлого пацана отвели в закоулок и повалив на землю, принялись обучать основам коммерции. Били несильно, больше для порядка, ровно такие же салаги, как и я сам. Руководил процессом старшак: длинный дылда с изъеденными оспинами лицом, следивший, чтобы посторонние из числа сердобольных не вмешивались в курсы повышения квалификации.
- Понял, за что? – спросил он в самом конце, и удовлетворенный ответом потрепал по плечу. Мол, ничего, со всяким случается.
Целый день я отлеживался, сдерживая наворачивающиеся на глаза слезы. И только под вечер, гонимый голодом, отважился выбраться наружу. Зашел на местный развоз и стащил ватрушку с края прилавка. После
- Всадники Перна. Сквозь тысячи лет - Никас Славич - Социально-психологическая
- Дятел - Демид Дубов - Альтернативная история / Триллер / Ужасы и Мистика
- Тень рождения - Андрей Юрьевич Жуков - Альтернативная история / Фэнтези
- Дефиле в Москве - Василь Кожелянко - Альтернативная история
- Сумерки Богов - Артём Сайгалов - Научная Фантастика / Прочие приключения / Социально-психологическая
- Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной [litres] - Евгений Юрьевич Лукин - Городская фантастика / Социально-психологическая / Фэнтези / Юмористическая фантастика
- Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников - Альтернативная история
- Облако, золотая полянка - Владимир Соколовский - Социально-психологическая
- Рыжая магия - Владимир Соколовский - Социально-психологическая
- Третий глаз - Владимир Фалеев - Социально-психологическая