Форма входа
Читем онлайн Новые идеи в философии. Сборник номер 17 - Коллектив авторов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
В терминах этого телеологического или селективного смысла индивидуальности бытия становится также ясным то, в каком отношении друг с другом находятся конечное индивидуальное и божественное «индивидуальное индивидуального». «Если целый мир является одновременно совершенным выражением плана, а также и единственным его выражением, то каждый факт в нем поскольку, поскольку мы отличаем этот факт от других фактов и рассматриваем его внутренний смысл, тоже является неизбежным образом единственным, разделяя таким образом единственность целого»142; «если целый мир являет собою, как целое, единственное выражение божественной цели, то отсюда следует, что всякая конечная цель именно постольку, поскольку она налична, являет собою частичное выражение и достижение божественной воли, и что, стало быть, каждое конечное осуществление цели постольку именно, поскольку мы – конечные существа – находим его, являет собою частичное осуществление божественного смысла»143. «Множественность мира есть внутренняя, но не менее обильная и генуинная множественность целей и их осуществлений, наличная в единстве единого божественного сознания»144. «Самосознание каждой конечной индивидуальности есть часть божественного самосознания. Единая воля абсолютного есть такое единое, которое по органическому существу своему состоит из многого»145. «Абсолютное единство есть единство множества взаимно связующихся и проникающих друг друга сознательных функций, которые, контрастируя друг с другом, существенно объединяются и осуществляются – каждая в другой и чрез посредство другой, так что в силу этого контраста их можно назвать сознательными самостями, каждая из коих дает себе отчет в том, что другие самости, ее божественные сотоварищи, в сущности своей осуществлены и вполне выражены. Так и только так может абсолютное сознавать самого себя»146.
4. Однако простой ссылки на самосознание, самоцель и самоволение мало для полного уяснения конечного и целого. Ибо, ведь и относительно самосознания должен быть поставлен основной и труднейший онтологический вопрос о том, как единое может быть множественно, а множественное едино? Ответом на это служит утверждение, что сознание представляет собою до бесконечности возвратную и в каждый отдельный миг себе самой самопредставительствующую систему бесконечно разнообразных и до бесконечности множащихся актов. Это прекрасно иллюстрируется хотя бы нашим мышлением. «Ибо единый план представления какой-нибудь моей – рефлективной или непосредственной мысли – рефлективной мыслью в форме: это одна из моих мыслей – подразумевает, что около любой моей начальной мысли, скажем мысли: сегодня вторник, идеально накопляется бесконечная система мыслей N, в которой эта мысль: сегодня вторник – может быть сделана первым членом. Эти мысли могут следовать друг за другом во времени. Но логически все они определяются разом одною целью рефлексии. Система состоит из первичной мысли и, затем, из ряда рефлективных мыслей в форме: это одна из моих мыслей; да и эта последняя рефлексия есть одна из моих мыслей; и эта дальнейшая рефлексия есть одна из моих мыслей, и так без конца. Однако система познается как бесконечная не счетом ее членов до тех пор, пока мы не прекратим его от усталости, а благодаря некоторому универсальному плану, согласно которому каждый из составляющих его членов должен сопровождаться соответствующей рефлективной мыслью, в свою очередь долженствующей принадлежать к системе. Ну, а этим уже N определяется как бесконечное раньше, чем мы вообще станем считать»147. «Но ведь система N по своему определению есть просто такая система мыслей, которая, будучи дана сразу, выражает полное самосознание, – что касается до акта мысли, утверждающего, что сегодня вторник. Если я действительно буду мыслить не только эту мысль, но и все то, что непосредственно содержится в том простом факте, что я мыслю эту мысль, я буду иметь перед собою сразу в наличности целую систему N, как упорядоченную систему мыслей. Точно также целый определенный мир мыслей, будучи наличен сразу, будет представлять собою некоторую самость, с исчерпывающей рефлексией содержащую тот факт, что все эти мысли суть ее собственные мысли»148. Не менее блестящей иллюстрацией того же самого в своей бесконечности определенного самопредставительства является система чисел. «Тут ведь интеллект “своим собственным движением”, “сам собою” определяет то, что нигде вообще не дано в нашем временном опыте, ни в сфере чувственной, ни в сфере мысленной, а именно самопредставительствующую себе систему объектов, параллельную по своей структуре тому, чем будет мир мыслей, если он будет знаменовать собою мир вполне самостоятельной мысли, каждый из актов которой является ее же собственным интеллектуальным объектом»149.
Согласно всему выше и только что сказанному, совершенно ясно, что «реальность есть подобная самопредставительствующая и бесконечная система. И в этом именно заключается основание для подлинного объединения внутри нее единого и множественного. Ибо единая цель самопредставительства требует бесконечной множественности своего выражения, тогда как, с другой стороны, множественность несводима к единству иначе, как через процесс, содержащий в себе самопредставительство»150. «Бесконечный мир определен, так как он осуществляет собою в точности определимую цель тем единственным способом, который не позволяет ничему другому занять его место в качестве воплощения абсолютной воли. И единое примиряется при этом с множественным в том смысле, что абсолютная самость, именно как самость вообще, выражается в бесконечной серии индивидуальных актов, являясь, таким образом, explicite индивидуальным целым индивидуальных элементов»151.
Космос и Человек1. Как было уже упомянуто, «мир описания» дает только отвлеченную, неадекватную картину существующего, ибо он совсем не отвечает основному устремлению познания к индивидуальности и познавательно возникает лишь из побуждения экономически-прагматического характера. Только что развитое представление о бытии служит новым и притом окончательным подтверждением такого приговора. Действительно, «мир описания» характеризуется повторным процессом интерполяции между двумя различными моментами третьего момента, неспособным объяснить наличность дискретной и более уже не делимой индивидуальности; между тем как бытие по своему существу есть повторный процесс самопредставительства или самосознания вполне уясняющей и обосновывающих наличность неделимых дискретностей152. Далее, «мир описания» есть «мир каждого»153, «любая избираемая мною точка зрения приводит меня к тому же самому идеальному результату, если только я продолжаю этот процесс описания»; между тем как истина имеет всегда чисто индивидуальную форму и открывается только индивидууму в его высшем индивидуальном воплощении. Наконец, «мир описания» есть мир, внутренне объединяющийся отвлеченной схемой закономерной «инвариантности», тогда как бытие объединяется телеологическим единством: в нем «истинной множественностью является множественность индивидуальных самостей, вообще в их совокупности составляющих индивидуальное индивидуального, абсолютное»154. «Для своего полного выражения наша наличная воля требует не только содержаний или фактов, подлежащих различению, а других воль, иных по сравнению с этой нашей наличной и сознательной волей, других целей, чем те, которые занимают нас в пределах данного сознательного мгновения. Наша реакция на предстоящий нам мир может получить рациональный и определенный характер и согласоваться с долгом лишь в том случае, если мы будем познавать не просто другие данности, иные по сравнению с сознательно наличными в данный момент, а другие жизни, самости, иные, чем наша собственная конечная оболочка155. Стало быть, мир описания, будучи взят, как таковой, ни в коем случае не знаменует собою целой истины. Он нуждается в том, чтобы быть истолкованным в терминах мира оценки»156. «Подлинный мир, мир ценностей или оценки, будучи адекватно рассматриваем глазами абсолютного постижения, является миром самостей, образующих в единстве составляемой ими системы единую самость. Этот мир открывается подобному постижению как социальный порядок»157. И это тем более верно, что и сам отвлеченный и схематический «мир описания» определяется, в конце концов, в существе своем ценностно-волевым мотивом и социальными потребностями; и «его происхождение было социальным»158.
2. Социальная обусловленность нашего познавательного и всякого иного отношения к миру сказывается прежде всего в следующем: «наша вера в реальность природы, если под природой разуметь царство физических явлений, известных общему восприятию и науке, нераздельно связана с нашей верой в существование наших ближних. Ни одна из них не может быть понята в отдельности от другой. Какова бы ни была та более глубокая реальность, которая лежит за природой, наша природа, царство материи и законов, с которой имеет дело наша наука и наши общераспространенные мнения, есть область, которую мы воспринимаем как известную уже или доступную познанию для различных людей как раз в том же самом смысле, в каком мы считаем ее известной или доступной познанию для нас самих в частности»159. «Царство физических явлений, каково бы ни было внутреннее бытие, лежащее за ними, является для нас, первым делом, подобным общим царствам человеческого опыта. От этого замечания зависит истинное определение того, что мы называем природой»160. Наши же ближние «познаются» как реальности, обладающие своей собственной внутренней жизнью, потому, что они представляют собою для каждого из нас бесконечную сокровищницу всевозможных идей. Они отвечают на наши вопросы; они сообщают нам новости; они дают пояснения; они передают суждения; они дают выражение новым комбинациям чувств; они рассказывают нам истории; они спорят с нами, дают нам совет; … наши ближние доставляют нам постоянно нужное нам добавление к нашим собственным отрывочным мыслям; т. е. они помогают нам узнать, что представляет собою наша собственная истинная мысль. Эта наша более полная мысль, будучи нашей сокрытой реальностью, будучи искомым объектом в тот момент, когда мы обращаемся за помощью к нашим ближним, предстает и сообщается нам как-либо чрез посредство их действий. Таким образом, мы воспринимаем сначала эту мысль как нечто, обладающее реальностью вне нас, а именно в душах наших ближних; и уже потом она становится налична в нас, именно, как наша собственная сознательная мысль. Вот каким образом должны мы усвоять реальность наших ближних. Это – тот путь, на котором общая категория долга достигает в мире оценки тех специальных условий, которые обеспечивают для нас познание отдельных фактов, воплощающих волю»161. Наш ближний являет собою «местный центр сообщения нам мыслей, есть двигатель идей»162.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Новые идеи в философии. Сборник номер 17 - Коллектив авторов бесплатно.
Похожие на Новые идеи в философии. Сборник номер 17 - Коллектив авторов книги
- Новые идеи в философии. Сборник номер 13 - Коллектив авторов - Прочая научная литература
- Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий - Прочая научная литература
- Правопонимание: от плюрализма к двуединству - Павел Оль - Прочая научная литература
- FRICONOMICS ФРИКОНОМИКА МНЕНИЕ ЭКОНОМИСТА-ДИССИДЕНТА О НЕОЖИДАННЫХ СВЯЗЯХ МЕЖДУ СОБЫТИЯМИ И ЯВЛЕНИЯМИ - Стивен Левитт - Прочая научная литература
- Extremes. На пределе. Границы возможностей человеческого организма - Кевин Фонг - Прочая научная литература
- Кибернетика или управление и связь в животном и машине - Норберт Винер - Прочая научная литература
- Социально-психологические исследования коррупции - Коллектив авторов - Прочая научная литература
- Хаос. Создание новой науки - Джеймс Глейк - Прочая научная литература
- Семья и семейное воспитание: кросс-культурный анализ на материале России и США - Коллектив авторов - Прочая научная литература
- Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири. Программы и практики советского периода (1920-1980-е гг.) - Коллектив авторов - Прочая научная литература