Форма входа
Читем онлайн Моя сто девяностая школа (рассказы) - Владимир Поляков
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
- Ну что же, - сказал он, заканчивая свою речь, - вы все исключены из школы на семь дней. Сообщите своим родителям.
В момент, когда он это сказал, в кабинет вошел Павлуша Старицкий. Он был болен, несколько дней его не было в школе, в музей он с нами не ходил, но сегодня его выписали, и вот он пришел в школу, узнал, что мы все в кабинете заведующего, и пришел сюда. По пути он встретил Алю Купфер, и она рассказала ему, как мы звонили в квартиры, как приехали на извозчиках и кто нас встретил.
- Можно войти? - спросил Павел.
- Входите, Старицкий, - сказал заведующий - Вы опоздали, но могу вам сообщить, что вы исключены из школы на семь дней.
- А я за что? - возмутился он. - Я не звонил Меня там не было.
- Но если бы ты там был, ты бы звонил? - спросил Александр Августович.
- Честно говоря, звонил бы.
- Вот за это ты и исключен на семь дней.
БУРЖУИ И ПРОЛЕТАРИИ
Посвящаю моей дочке Юлинъке
В это утро солнце было особенно щедрым. Ледяная пленка, покрывавшая лужи, сверкала серебром, хрустально звенела под подошвами, весело стреляла, разламываясь и открывая крохотные озерки, в которых плавали окна нашего дома и ветви дворового тополя.
Небо было совсем голубое, и в нем тихо передвигались облака, будто бы сделанные из сгущенного молока. Близко, видимо в Успенской церкви, звонили колокола. Было вербное воскресенье.
Ко мне пришли Леня Селиванов и Павка Старицкии. Оба в новых, выглаженных костюмчиках.
- Ничего не поделаешь, праздник, - сказал Старицкии. - Пошли на вербу.
- А на что идти? - спросил я. - У меня нет ни копейки.
- Просто посмотрим, - сказал Селиванов. - За посмотреть не надо ничего платить. Интересно же...
Вербный базар был на бульваре у Исаакиевского собора. Туда мы и побежали.
Что такое вербный базар? Это несмолкаемый птичий щебет, это хриплые, простуженные звуки шарманок, это сумасшедшее дудение дудочек и труб, это разноголосые выкрики продавцов:
А вот обезьяна Фока,
Танцует без отдыха и срока,
Не бьется, не ломается,
Только кувыркается!
- А вот знаменитый "американский житель". То вниз, то вверх, взлетает, как фейерверк!
- Косхалва, косхалва!
- Верба! Свежая верба!
- Верба-хлест, бьет до слез!..
Это смех, шутки, неумолчный говор толпы. Это светящиеся, как лампочки, пронзительно-желтые канарейки в клетках, синие и зеленые волнистые попугайчики, веселые, вспыхивающие маленькими огоньками снегири, щеглы, клесты, скворцы...
Это курлычущие голуби, это симпатичные игольчатые ежи, это подпрыгивающие на резинках растягаи и вылезающие со свистом длинные "тещины языки".
Это гроздья разноцветных воздушных шариков. Это извивающиеся в руках у китайцев деревянные многосуставчатые змеи. Это крутящиеся на палочках и трещащие бабочки и жуки, ветряные мельницы в виде розовых, желтых и голубых звездочек.
Это прыгающие, начиненные порохом лягушки.
Это гигантские конфеты в цветной упаковке с перьями и это бесконечные аквариумы с плавающими в них золотыми рыбками и белыми аксолотлями.
Это гогочущие, вытягивающие шеи гуси, это индюки, выступающие как на торжественном параде.
А многоцветные, пестрые карусели, где можно покружиться под музыку на деревянном коне, слоне, верблюде, даже на крокодиле! А взлетающие в небо качели, стреляющие силомеры, тиры, в которых можно выстрелить из ружья монтекристо в страшного волка, волк упадет, а тебе дадут за это гребенку или зубную щетку.
А какой лимонад продают на вербном базаре! А какой потрясающий вкус у сахарной ваты, лежащей на прилавках большими хлопьями!
В этот водоворот, свист и гик, в выкрики и хохот, в толчею и веселье попали мы и с раскрытыми ртами протискивались сквозь ряды гуляющих.
Леня достал из кармана кошелек, вынул из него деньги и купил себе сахарную вату. Он ее нес, как облако, погружая в нее лицо и наслаждаясь ее сладостью.
Он съел всю вату за пять минут. Потом мы подошли к ларьку с конфетами, и он купил длиннющую конфету в трехцветной бумажке. За две минуты он смолотил эту конфету.
Мы подошли к продавцу "американских жителей".
Он держал в руках толстую пробирку, наполненную водой. В середине пробирки плавал голубой стеклянный чертик с рожками и хвостом. В стенке пробирки было отверстие, затянутое гуттаперчей. Когда продавец нажимал пальцем на гуттаперчу, чертик поднимался в пробирке. Он поднимался, и опускался, и даже крутился в ней. Этот "американский житель" стоил дорого, и Леня его не купил. Но рядом стоял старичок с доской, на которой были нацеплены смешные фигурки из синели. Здесь были черти и ангелы с крылышками, индейцы и обезьяны, какие-то неизвестной национальности солдаты с пиками и девушки в шляпах. Леня купил полосатого черта с вилами и прикрепил его к пуговице своего пальто.
И тут Старицкий не выдержал. Он сказал:
- Мы с тобой больше не водимся.
- Почему? - спросил Леня.
- Потому что ты буржуй, а нам с буржуями не по пути.
- Почему это я буржуй? - обиделся Леня.
- Потому, что у тебя полный кошелек денег. А мы с Володькой пролетарии. У нас ничего нет. И нам противна эта классовая рознь. Ты жрешь конфеты, приобретаешь чертей. Может, сейчас даже поедешь на карусели. А мы не можем на это больше смотреть Мы лучше пойдем домой.
- Капиталист ты несчастный! Вот кто! - сказал я.
Мне тоже было невмоготу смотреть на благополучие Селиванова.
- Я вас могу угостить ватой, - сказал он.
- Спасибо, не надо, - сказал Старицкий. Ему очень хотелось ваты, но он преодолел это желание. - Нам не нужна подачка, - сказал он. - Нет денег, так у всех их нет. Как считаешь, Володька?
Я, грешным делом, считал, что Леня мог бы нас угостить, мне безумно хотелось пожевать вату или увязнуть зубами в косхалве, а еще больше хотелось такого же синелевого черта, но я призвал все свое политическое сознание и сказал:
- Нет. Я не хочу кормиться за чужой счет.
Мы с Павкой повернулись и пошли домой. За нами бежал почти всю дорогу Селиванов. У него в руках были хлопья сахарной ваты и два синелевых черта.
- Я же с самого начала хотел вас угостить, - сказал он, запыхавшись от бега, - но я думал, как это лучше сделать. Очень прошу вас, возьмите. Я же не виноват, что отец дал мне трешку. Я предлагаю вернуться и поездить на карусели.
- Ладно, - сказал Павел. - Если все, так все.
- Присоединяюсь к большинству, - сказал я.
Мы вернулись на базар. Леня купил билеты, и мы закружились на карусели. Я ехал на слоне, Павел - на верблюде, а Леня сел на медведя.
Органчик играл "Пускай могила меня накажет". Мы самозабвенно кружились, и нам было удивительно хорошо. И даже Леня улыбался. Ему было приятно, что он доставил нам удовольствие.
- Никогда не думал, что так радостно делиться со своими товарищами, сказал он.
А Павел ему ответил:
- Буржуи даже не имеют представления об этом удовольствии.
КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ, ИЛИ ПОЧЕМУ Я НЕ ПОЮ
Страсть к коллекционированию обуревала весь наш класс. Пожалуй, среди мальчиков не было такого, который что-нибудь бы не собирал. Рабинович и Грозмани собирали марки, Селиванов собирал обертки от конфет (фантики). Зверев собирал минералы. Недокучаев - морские раковины, Старицкий коллекционировал трамвайные билеты, Чиркин - бумажные деньги и монеты, Гохштейн - жуков и бабочек, Юган собирал гербарий (засушивал растения), Попов коллекционировал пуговицы, Бостриков собирал билеты в кино, Таня Чиркина - открытки с портретами киноартистов, Бродский - открытки с картинками художников, а сын зубного врача Сеня Сладкий хвастался коллекцией, которую выпросил у своего отца. Его отец собирал зубы своих пациентов. У него в коллекции был зуб присяжного поверенного Богоявленского, зуб балерины мадам Рива, зуб генерала Плашменного и зуб мудрости дворника их дома Федора. Особенно гордился Сладкий клыком начальника районного отделения милиции Никифорова.
Я собирал все, что попадалось: марки, монеты, медали, бабочек, карандаши, коробки из-под папирос, спичечные этикетки, перья, резинки для стирания, но самое главное - это были кинематографические ленты.
Конечно, это были не кинофильмы, а всего лишь квадратики кадриков. Тогда еще не было цветного кинематографа, но кадры были чуточку окрашены в зеленоватый, желтоватый, синеватый и розоватый цвет. Ах, какие это были кадрики! С них улыбался, показывая полный рот зубов, Дуглас Фербенкс в роли Багдадского вора, рыдала Лилиан Гиш в роли "сиротки", бежала одетая в лохмотья Присцилла Дин - "Нищая из Стамбула", прыгал на мотоцикле Гарри Пиль, скакал на коне Вильям Харт, страдала Доротти Верной, и Иван Мозжухин в великолепном фраке целовал руку Лисенко - в огромной шляпе со страусовыми перьями. Сверкала глазами "Невеста солнца" - Руфь Роллан, лез на крышу Гарольд Ллойд, жонглировал тросточкой Чарли Чаплин, и семенил смешной толстяк Фатти - милиционер.
Нас было трое, коллекционеров-кинематографистов, - Бобка Рабинович, Марк Финкелыытейн и я.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Моя сто девяностая школа (рассказы) - Владимир Поляков бесплатно.
Похожие на Моя сто девяностая школа (рассказы) - Владимир Поляков книги
- Антология сатиры и юмора России ХХ века - Игорь Моисеевич Иртеньев - Прочий юмор / Юмористические стихи
- Сборник юмористических произведений - Олег Палько - Прочий юмор
- Сорок пять лет на эстраде - Николай Смирнов-Сокольский - Прочий юмор
- Иронические фантазии - Татьяна Берестова - Прочий юмор
- Пустынник Агафон - Николай Баженов - Прочий юмор
- Лицедеи - Владимир Алексеевич Колганов - Русская классическая проза / Прочий юмор
- Про Трёх поросят – на шуточный лад. Фантазия для театра - Николай Николаевич Лисин - Драматургия / Поэзия / Прочий юмор
- Дорогие товарищи - Варвара Карбовская - Прочий юмор
- Бывает… - Алексей Розенберг - Прочий юмор
- Искандер Фазиль - Фазиль Абдулович Искандер - Прочий юмор / Юмористическая проза / Юмористические стихи