Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проблема в том, что мне так и не удалось пока осознать в себе качества именно характерника, то есть человека, с одного взгляда разбирающегося в людях, угадывающего любую нечисть и способного заранее предсказать тот или иной поворот судьбы.
Нет, в глаз мне бабка плюнула, и близко не знаю, как оно сработало, но сквозь личины я теперь видеть могу, уже неплохо. А вот умение разбираться в людях и предвидение будущего пока никак не проявлялись, что досадно.
Хотя бы в том смысле, что мой же денщик верит в меня гораздо больше, чем я сам…
— Иловайский, так ты идёшь или нет, а?!
— Иду, злыдни, куда я денусь…
— Хорошо ещё, паразитами не обхамил и стукнул тока один раз, а мог и вообще пристрелить на фиг, — философски находя что-то хорошее во всём, признали упыри. Мигом раскопав ладошками неприметный холмик, они указали мне на круглую медную крышку подпола. Я потянул прозеленевшее кольцо, крышка с натугой, но пошла, медленно открывая взору…
Нет, не полустёртые ступеньки, а начищенную металлическую трубу, ведущую куда-то вниз. Желание спускаться под землю сразу пропало. Кто их, шибко ушлых, разберёт? Сейчас прокачусь со свистом и ухнусь из трубы прямо к мяснику Павлушечке на разделочный стол! Или ещё куда похуже, я ведь Оборотный город мало знаю, но думаю, неприятных мест там в достатке. Не полезу!
— Да не дрейфь, хорунжий, чисто всё, без обману, — щербато улыбнулся Моня. — Мы те друзья, да и с Хозяйкой бодаться резону нет, а кто хоть раз пробовал — теперь тока естественные удобрения производит…
— Хошь, я первым нырну? — в свою очередь поддержал Шлёма. — А ты уж за мной, тока уши мне шпорами не расцарапай. Ну?
— Погнали, — храбро насупился я, закрутил короткие усы, проверил пистолеты, бебут и решительно шагнул к трубе, — Но вы всё ж таки первыми!
Кровососы разулыбались, перемигнулись, чем вызвали у меня новую кучу подозрений, но поочерёдно сиганули в трубу с визгом и гиканьем. Я прислушался, шум стих быстро, значит, добираться недалеко…
— А дверь за вами закрывать, стало быть, мне? — Я огляделся, ещё раз бросил прощальный взгляд на высоко висящего Прохора (вроде спит), осторожно влез в трубу, пытаясь упираться ногами, и, кое-как опуская крышку, резко бухнулся вниз!
Пролёт внутри металлической трубы — в темноте и
тесноте, с неожиданными поворотами и вольтами — не доставляет никакой радости, кроме клаустрофобии и укачивания на корню. Но буквально через пару минут, показавшихся мне вечностью, я вылетел на свет в маленькую пещерку, прямо в объятия довольных упырей. От их трупного запаха изо рта меня вдобавок едва не вырвало…
— Эка ты позеленел, казачок, — заботливо подкатился Моня. — Может, тебе сунуть два пальца в рот, стошнит, полегчает…
— А хошь, я те два пальца суну, чё свои-то пачкать? — с неменьшей заботою в голосе добавил Шлёма.
— Себе засунь… знаешь куда…
Упыри понятливо закивали. Я сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, помня о том, что проявлять физическую слабость в присутствии нечистой силы всегда чревато, и попытался побыстрее взять себя в руки. А то кто их знает, хитромордых, сколько они ещё будут ко мне дружелюбны? Слава тебе господи, хватало мозгов понимать, с кем нахожусь рядом, куда прусь и что меня там в перспективе ждёт. Поверьте, если б не Катя, хренушки б меня ещё раз добровольно под землю заманили. Накушался, спасибо, больше не лезет, сами не подавитесь…
— К городу обходными путями пойдём. Тревожно у нас, на площади чумчару мёртвого нашли, а энто знак недобрый, — поочерёдно трещали мои проводники, пока узкая тропинка вела нас нешироким проходом в серой горной породе. — Им же сюда ходу нет. Через арку ни один охранник не пропустит. А бесы, они хоть и недалёкие, но храбры, как психи, сам знаешь, и стрелять дюже любят! Вот и гадай. Кто чумчару беззаконного приволок? Кто ему горло разгрыз? Кто мизинец отрезал?
«Дзынь-бульк!» — звонко щёлкнуло у меня в мозгу на манер попадания с пяти шагов кусочком сахара дядюшке в кружку с кофе, когда просит подсластить. Я натренировался быстро ценой двух месяцев дядиного мата и получения бесценного опыта отстирывания генеральского мундира, а звук запомнился…
— Говорите, горло перегрызено и мизинец отрезан? Да ведь так же и пастушок на селе найден был. Прохор решил, что это волк, мы на него и охотились!
— Подозрительное дело, — мрачно сощурился Шлема. — Это что ж, вроде как вы нам сверху своих волков опозоренных запускаете? Не по-соседски будет…
— Балбес ты и есть. Не о том хорунжий толкует, а про то, что одна беда у нас. Хозяйка так и напутствовала, дескать, спасти нас может тока Иловайский!
— Серьёзно, вот так и сказала?! — не поверил своему счастью я.
Упыри закивали.
Моему внутреннему взору предстала трогательная картина — кареокая Катенька в белом платье, под персидской фатою, встречает меня караваем хлеба, стопкой немировской водки, долгим поцелуем в уста и прощением, дескать, ладно уж, кастрировать я тебя не буду. До чего ж приятственное зрелище-э…
Далее мы шли полутёмным проходом почти бегом, на ходу обсуждая произошедшие в Оборотном городе события. Когда мы с денщиком так ловко ушли на белом арабском жеребце, Хозяйка «впала в ярость»! То есть, по словам очевидцев, обернулась бурей с громом и молниями и, дождавшись, чтоб все попрятались, без проблем вернулась в свой дворец, за кованые ворота.
Местные преисполнились к ней ещё большим уважением, преданно шепчась, что «ежели б не Хозяйкино чародейство, так тот казачок убийственный, поди, и город бы с краю подпалил, всех ведьм, вне возрасту, по три раза опозорил, а бесов рогатых по музеям в спирту запродал!». Ведьмы, правда, почему-то огорчились, но все прочие были рады, что обошлось… Пели и плясали.
Моня и Шлёма, как мои принародные заступники, отделались устным порицанием. Могли бы и побить, планировали даже, да прособирались и забыли…
Наутро город уже жил прежней жизнью. Павлушечка (идиотское имя для громилы-мясника!) пытался выбраться наверх в поисках новых поставщиков мяса, но, ещё не дойдя до окраины, выдохся и, тяжело дыша, поплёлся обратно. На меня он по-прежнему в обидах, хотя сформулировать их чётко не берётся. Обижен, и баста, но если сам вернусь, извинюсь за всё и лягу на плаху, то в один миг всё простит и нарубит так, что приходи кума любоваться!
Отец Григорий от души ждёт в гости. Ему вчера новую чачу с Кавказа доставили, шесть бутылей, аромат на всю церковь, он алкоголем святую воду заменяет, и народ к религии тянется. Бабка Фрося особенно, там она заливает за воротник и сбивчиво молится Азазелу, с горючей слезой о неблагодарственном хорунжем.
Сама Хозяйка, разумеется, обо мне бы и не вспомнила, если бы не мёртвый чумчара на площади…
— Понимаешь, казачок, мы ить хоть тоже нечисть, а без разумных законов и нам сосуществования нет. Меж собой грызться зачнём, да сами себя и истребим, всем людям на радость. А от того сама мировая гармония может наискосяк порушиться, ибо без Иню Яня нет, слыхал о таком? Так вот, чумчары, они сами пришлые, у себя ужиться не смогли, так до нас гадить лезут. Зато в Оборотный город им спуску нет! От первого дня, от кладки крепостной, от указов демократических — не пущать чумчар! А тут лежит сам в одних лохмотьях, ровно спит, руки крестом раскинуты, на горле дыра… Жуть-то какая, а?
Ну, жуть не жуть, не знаю. По мне, так у них там и своих уродов — ни в одну кунсткамеру не вместишь. Чем эти тех лучше, тоже непонятно. Радоваться тому, что наша нечисть — она своя, местная, российская, может, и патриотично, да глупо. Не для того их Господь терпит, чтоб мы ими умилялись. Суметь бы Катеньку на свет божий с работы её научной вытащить, и не искал бы другого счастья. А покуда иди, казачий сын, помогай, если кто просит, отказывать грех… Да и самому интересно!
* * *Меньше чем за полчаса дорога вывела нас к невысокой каменной арке. Неизменный бес-охранник сразу же выставил ружьё и грозно заявил:
— А ну стой, гости нежданные! Становись в ряд, кого выберу, по тому и шмальну!
— Сдурел, чё ли, служивый? — праведно возмутился Шлёма. — Мы по Хозяйкиному указу самого хорунжего в город ведём, а ты нам перед носом своей пищалью трясти?!
— Это ружьё!!!
— А то мы не поняли, пропускай давай!
— Ты чё, упырь? — Забуревший бес разом выпрыгнул из-за арки и, отставив оружие, приблатнённой походкой двинулся к нам, на ходу засучивая рукава. — Ты на кого хлеборезку раззявил? Ты на чё нарываешься приказным тоном? Ты у меня щас с одного пинка Пасху вспомнишь фальцетом, я ж тя… Упс!
Бесы, конечно, очень храбрые, но не настолько беспросветно тупые, чтоб не понять, что значит дуло турецкого пистолета, упёртое прямо в пятачок! Щелчок взводимого курка довершил воспитательный процесс…
— Ой, батюшки, неужто сам Иловайский пожало- вал-с?! — с фальшивой радостью в голосе пропел спавший с морды охранник. — А мы всё ждём-с, ждём-с и надеяться перестали, я-то уж все глаза проглядел в пред- вкушении-с… Тьфу, хрень, в ожидании-с!
- Принц Наполовину. Рождение Легенды - Во Ю - Юмористическая фантастика
- Казак в Раю - Андрей Белянин - Юмористическая фантастика
- Рыцарь лома и топора - Валентин Сарафанов - Юмористическая фантастика
- Николас Бюлоф — рыцарь-дракон с тысячью лиц - Дмитрий Олегович Смекалин - Фэнтези / Юмористическая фантастика
- Бегом за неприятностями! - Анна Стриковская - Юмористическая фантастика
- В зеркале русских былин (СИ) - "Каралина" - Юмористическая фантастика
- Ночная стража - Терри Пратчетт - Юмористическая фантастика
- Неправильная история (СИ) - Кажанова Юлия - Юмористическая фантастика
- По закону вселенской подлости - Любовь Викторовна Фунина - Космическая фантастика / Юмористическая фантастика
- Золушка в кедах - Алексей Калинин - Любовно-фантастические романы / Эзотерика / Юмористическая фантастика