– Раскрытием данного преступления занимается следственная бригада Генеральной прокуратуры Российской Федерации, оно взято на контроль Генеральным прокурором, о ходе расследования мы сообщим дополнительно.

И ушел от выставленных в его сторону, напоминающих приманку, как палки с кусками мяса, микрофонов. Начальники пресс-служб государственных структур – высокопрофессиональные сотрудники. Сказал, кажется, много, а никто не заметил, что более половины речи занимало озвучивание должностей и ведомств.

Следственная бригада... Это он так, от сердца скорее, чем конкретно. Впрочем, почему от сердца? Скажи начальник информационной службы: «следователь» – не тот уровень, не воспримут. «Следственная бригада» – это то, что нужно. У всех на памяти и бригада Костоева, и бригада Гдляна. Бригады, они почему-то лучше работают, чем просто следователи. Одна голова – хорошо, две – лучше. Невдомек журналистам и гражданам, что одиночки только в кино водятся. Разве следователь, криминалист, судебный медик, оперативный состав, ФСБ, распутывающие один клубок в сто пар рук, – это не «бригада»? Но журналистам нужно, чтобы следователей обязательно было несколько, тогда и получится бригада.

Слово «бригада» очень уж приятно для слуха многих, и остается загадкой, почему так случилось.

От социалистического реализма люди отойти не могут, что ли? От вымпелов «ударников» и социалистических соревнований? В серьезных репортажах журналистов в первые годы перестройки даже юмор проскальзывал, хотя сами они его и не замечали. А люди замечали и выдавали за народное творчество: «Ходил по музею сюрреалист, а за ним по пятам двое социалистических реалистов в штатском». Было дело, было...

«Бригада» – это для многих уже привычка, стиль жизни.

Что касается Кряжина, то он всегда считал, что две головы – это уже некрасиво. А потому возглавлял бригады редко, по необходимости, по приказу Генерального.

Версии... Есть две из них, которые в последние пять лет приходят в голову сразу, и выбить их оттуда бывает порой труднее, чем рассмотреть нож в спине потерпевшего. Первая из них связана с наведением конституционного порядка на южной околице страны, вторая с переделом собственности в ее центральной части. Какие бы очевидные факты, уводящие следствие с этих двух дорог в ходе расследования подобных убийств ни случались, они рано или поздно все равно становятся производными от первых двух.

Подозрений у следователя тем больше, чем меньше он знает, а потому, когда он, как биатлонист, бежит по трассе следствия, пытаясь успеть быстрее собственной отставки, а по обеим сторонам стоят пресса, родственники потерпевшего, его коллеги и кричат: «Давай! Давай!», следствие начинает срезать углы и искать упомянутые первые две версии, чтобы списать труп на естественный отбор в вечной войне на Кавказе или на естественный отбор в вечной борьбе с коррупцией.

Проще всего исчерпывающий ответ о мотивах убийства высокопоставленных потерпевших искать не в имеющихся материалах следствия, а в прошлом жертвы, потому что нет ни одного высокопоставленного трупа, не оставившего грязных следов в своем «незапятнанном» прошлом. Ответ прост тем, что за ними, высокопоставленными, но потерпевшими от этого, всегда водятся малые грешки либо в виде бывшего членства в оргпреступных сообществах, либо в торговле ружьишками на Ближний Восток, либо в нефтемазутных манипуляциях. Однако собирать доказательства реального существования таких версий все равно, что слизывать мед с кактуса. Вкуса не почувствуешь, но недееспособным станешь.

Вернувшись на Большую Дмитровку, Кряжин переоделся в свой «дежурный» темно-серый костюм, под который надел лишь серую же рубашку, без галстука, заскочил на минуту к операторам, обслуживающим компьютерное обеспечение, заказал у них распечатку всей имеющейся в Интернете информации о блоке «Отчизна» и спустился вниз.

Плотно и размеренно отобедав в столовой при прокуратуре, Иван Дмитриевич заказал машину и около пятнадцати часов вошел в здание на Охотном ряду.

Но прежде чем войти, он сидел в машине у здания Госдумы, читал информацию, предоставленную ему операторами, водил по листу пальцем, жевал по привычке губами и выдувал сигаретный дым в приоткрытое окно.

У самого входа в Думу распечатку он разорвал на столько частей, на сколько позволила сила пальцев, и аккуратно опустил в урну – привычка. Политуправление блока, как ему подсказали полчаса назад по телефону, располагалось на четвертом этаже, поэтому он, помня о здоровье, двинулся не к лифту, а к лестнице.

Звонок из Генеральной прокуратуры создал некоторое удобство в общении. Почти все, кто мог хоть что-то сказать об Оресьеве, находились в Думе. Россия славится необычностью своих граждан. Их сплачивает почему-то убийство, а разобщает хорошая жизнь. И чем та жизнь лучше, тем глубже и откровеннее противоречия. Сегодня был как раз один из таких дней всеобщего сплочения: у входа в главную залу блока «Отчизна» располагался огромный портрет ее члена, стоял столик, на нем ваза, в ней цветы. Дума потеряла еще одного депутата, блок своего первого представителя. Вряд ли о таком развитии событий кто-то из рожденной для новых надежд россиян партии думал седьмого декабря минувшего года.

Тем не менее день такой наступил, и взору Ивана Дмитриевича, остановившегося на пороге залы, предстала соответствующая событию картина: за спиной следователя, за дверью, происходила суета, внутри помещения царило разочарование. Каждый выражал его по-своему, слезы были, но слезы присущи лишь женщинам, а их в зале было мало. У стола, по всей видимости, председательского, стоял на треноге еще один портрет Оресьева, тоже перетянутый траурной лентой, были и цветы, но стояли они в банках. Вероятно, лучшее содержимое было выставлено лицом к остальной Думе.

К Кряжину подошли, познакомились, посетовали на то, что не выслали машину сами, словно речь шла не о переезде следователя по особо важным делам с Большой Дмитровки на Охотный ряд, а о перевозе участкового через Волгу от деревни Красавка до села Воздвиженка, и пригласили войти. Задерживать следователя, видимо, было решено ненадолго, поэтому председатель и приближенные к нему лица провели Кряжина в кабинет.

В зале же продолжались разговоры, и Иван Дмитриевич думал о них по привычке сдержанно. Вероятно, что кто-то из этих людей свято верит в то, что председатель и его замы по политической борьбе расскажут следователю правду, какой она видится однопартийцам, после чего следователь выйдет из кабинета и через пару часов введет в залу убийцу вместе с заказчиком. Такое было впечатление у Кряжина. По обрывкам фраз этих людей, по посадке за столом, по их жестам. За годы работы в прокуратуре он привык к тому, что окружающие ждут от него, как от Копперфильда, чудес. По мере продвижения субъекта по служебной лестнице такое мнение усиливается, но чудить становится все труднее, а потому глубже претензии и шире разочарования. Найти убийцу владимирской старухи не так уж трудно, имея в голове разум, а не опилки с местной фабрики. Труднее объяснить мотивы убийства депутата, который в Москве всего полгода, а до этого являлся бардом в Кемеровской области.

Вот и председатель политсовета блока это подтверждает, говорит, что от округа Павел Федорович избирался. Люди слушали его песни, читали стихи, вспоминали былую родину и видели главным ее реаниматором Павла Федоровича, царствие ему небесное...

– Вы не представляете, какой широкой души был этот человек, – горячо, словно Кряжин ему не верил, говорил Каргалин Сергей Мартемьянович (так он представился очно, и так значилось в думском списке). – Вы хотите послушать, какие он писал песни?

Кряжин, застигнутый врасплох, пожал плечами и настроился на разговор долгий, все больше на бестолковый. Песни Иван Дмитриевич любил, творчество бардов в лице Владимира Семеновича и Юрия Визбора почитал, но более всего ему хотелось узнать: чем занимался бард Оресьев в Думе? Однако о главном принципе следователя – слушай, запоминай, встраивайся – он помнил, дети дома его не ждали, и жена за остывающим ужином не нервничала.

Песни тут слушали, как он понял, и до него, потому как один из главных людей в «Отчизне» (Кряжин выделил его как первого после Каргалина), подошел к стереосистеме и перемотал пленку назад. Система хорошая, «Kenwood», мощная. Если включить на полную катушку, то с верхнего этажа непременно раздастся стук по трубе и крики о том, что в Думе, однозначно, завелись подонки.

Дисков покойный Оресьев, по всей видимости, выпустить не успел, поэтому пришлось довольствоваться живым голосом через микрофон, под перебор гитарных струн.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 68

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Доклад Генпрокурору - Вячеслав Денисов бесплатно.

Похожие на Доклад Генпрокурору - Вячеслав Денисов книги

Кодекс чести - Вячеслав Жуков - Криминальный детектив
Пуля справедливости - Вячеслав Жуков - Криминальный детектив
Пуля для солиста - Владимир Колычев - Криминальный детектив
Третий должен уйти - Владимир Колычев - Криминальный детектив
Проходная пешка - Николай Гончарук - Криминальный детектив
Игра с опасной бритвой - Вячеслав Жуков - Криминальный детектив
Хмельной транзит - Ксения Васильевна Бахарева - Криминальный детектив
Осенний лист, или Зачем бомжу деньги - Владимир Царицын - Криминальный детектив
Роман с убийцей - Вячеслав Жуков - Криминальный детектив
Третий – мертвый - Владимир Григорьевич Колычев - Криминальный детектив / Полицейский детектив

Оставить комментарий