Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но когда мы были там в самый разгар кинофестиваля, это был нескончаемый карнавал.
Однако запомнилось немногое. Был несколько неприятный разговор с Жоэлем Шапроном, представителем компании Юнифранс, о месте русского кино во французской культуре. Разговор шел на русском языке, которым г-н Шапрон прекрасно владеет, но от этого он – разговор – не стал более приятным, скорее наоборот. Как истинный француз, месье Шапрон был предельно вежлив и выражался в самой изысканной манере, но если перевести на простой русский язык смысл того, что он сказал, то это прозвучало бы так:
– Французы привыкли ценить русское кино, начиная с Эйзенштейна и Дзиги Вертова, Пудовкина и Марка Донского, не говоря о более поздних, в частности, Михаиле Калатозове, Григории Чухрае, Михаиле Ромме и, конечно, Андрее Тарковском. В этот список безусловно следовало бы включить лучшие работы Никиты Михалкова. Но все то, что появляется у вас последние пятнадцать – двадцать лет, настолько плохо, настолько уступает тому, что было, что неловко даже об этом говорить. И если так будет продолжаться, то французы и Франция попросту забудут, что когдато было Русское Кино.
Запомнился и разговор – куда более для меня веселый – с Марком Сандбергом, внуком литовского еврея, эмигрировавшего во Францию в начале XX века и создавшего легендарную киностудию La Victorine. Чтобы вы не считали, что слово «легендарная» я использовал сгоряча, позвольте представить вам список режиссеров, работавших там, и фильмов, оттуда вышедших. Итак, режиссеры: Марсель Карне, Рене Клеман, Альфред Хичкок, Луис Бонюэль, Роже Вадим, Жан Ренуар, Жан Кокто, Стенли Донен, Франсуа Трюффо, Клод Лелуш. Фильмы: «Дети райка», «Фанфан-тюльпан», «И бог создал женщину», «Граф Монте-Кристо», «Разиня», «Лев зимой», «Американская ночь».
Мы конечно же поехали снимать это историческое место, которое находится на окраине Ниццы, – и были весьма огорчены. Собственно студии нет – здесь ничего не снимают с середины 80-х годов прошлого века. Но нет и музея, хотя он напрашивается, учитывая близость Канн, сюда наведывались бы тысячи и тысячи. Насколько я смог понять, кое-какие работы здесь ведутся в тон-студиях, но не более того. Гид с гордостью показал нам бассейн, который якобы был построен по настоянию Элизабет Тейлор, когда она снималась здесь с Ричардом Бертоном, но больше показывать было нечего, если не считать своего рода ангара, где сосредоточены разнообразные машины и механизмы тридцатых годов – они давно пришли в негодность и производят довольно жалкое впечатление... Словом, я не знаю, бывал ли здесь Марк Сандберг, но если бывал, не мог не расстраиваться из-за того, в каком состоянии находится детище его литовского деда.
Я полагаю, что вы ждете рассказа о встречах со звездами французского кино. Вынужден огорчить вас. До звезды – в прямом и переносном смысле – очень далеко, они отгорожены от нас защитными слоями, безвоздушным пространством, словом, доступ к ним крайне ограничен. Нам удалось пробиться лишь к двум – к Софи Марсо и Жану Рено. Хочу заметить, что сами звезды, как правило, вполне контактны и приятны – когда до них доберешься.
Софи Марсо, снявшаяся в более чем тридцати фильмах, запомнилась мне своей необыкновенной красотой и совершеннейшей естественностью: никакой аффектации, все просто, на любой вопрос – прямой ответ. То есть ни намека на звездность.
То же самое можно сказать о Жане Рено, одном из немногих не американских актеров, который добился абсолютного успеха в Голливуде.
– Чем вы объясняете это? – спросил я его.
Он пожал плечами – очень это по-французски – и сказал, чуть иронично улыбаясь:
– Может быть, из-за физических данных. Ведь видно: если что, могу и отвесить кое-кому.
Он был уставшим, сказал, что ночами не спит:
– Только что родился сыночек, орет ночами напролет.
И снова: абсолютная простота. Когда вся группа стала просить его сфотографироваться с ними, согласился без звука. Словом, симпатяга. Хотя отвесить, несомненно, может.
Название этой главы – Art, Artisanat, Artiste, Artisan – следует перевести как «Искусство, ремесло, художник, ремесленник». Во французском языке в корне всех четырех слов стоит слово Art – «искусство», а это говорит о том, что для француза нет принципиальной разницы между искусством и ремеслом, между художником и ремесленником, чего не скажешь о русском варианте. Да вообще, странная произошла метаморфоза в России с толкованием этого понятия. Если сказать о человеке, что он – ремесленник, то это, скорее, имеет отрицательное значение. Чуть лучше обстоят дела со словом «ремесло», но и оно не отличается позитивным звучанием, поскольку предполагает, в частности, отсутствие творческого начала.
Взять, например, многие российские народные промыслы: жостовские расписные подносы, оренбургские платки, палехские шкатулки. Это что такое? Безусловно, ремесленное производство, сделано это ремесленниками. Но если вы так скажете, вам возразят, что вовсе не ремесленниками, а художниками. Слово «ремесленник» принижает. Во Франции все обстоит совершенно иначе. Там разница между artiste и artisan, то есть между художником и ремесленником, заключается лишь в том, что они занимаются разными делами, но в их основе лежит искусство. И, как мне кажется, это различие имеет принципиальное значение и в какой-то степени дает ключ к пониманию того, кто такие французы.
Но это я, так сказать, к слову. Хотел же я рассказать о посещении нами двух мест. Первое – это ателье Ришара Лерейа, профессия которого по-французски называется illuminateur. Перевода этого слова я не нашел. Буквально это означает «осветитель», но, как вы понимаете, речь идет не о человеке, который с помощью юпитеров и прочих световых приборов что-либо освещает. Иллюминатор – это человек, который... Нет, так не пойдет, придется отступить на много веков назад.
Еще до Гуттенберга и Ивана Федорова, когда не было печатных станков, книги писались от руки, и писались они почти исключительно в монастырях. Специально обученные этому делу монахи тщательно выводили слова органическими чернилами, которые сохранились и по сей день так, что фолианты XIII–XIV веков читаются, словно были написаны вчера. И помимо написания монахи эти книги «освещали», то есть они разрисовывали заглавные буквы разными красками, по ходу текста создавали маленькие иллюстрации поразительной красоты. Когда же возник печатный станок, монашеский труд перестал быть необходимым, и постепенно секрет иллюминации был утерян. Был забыт секрет изготовления органических красок, исчезла сама профессия осветителя. Исчезла, но... не совсем. Как всегда, нашлись подвижники, которые сохранили это искусство, есть они сегодня, но, насколько я знаю, только во Франции. Да и тут их всего четыре человека. Ришар Лерей – один из них.
- Вокруг света на мотоциклах - Эван МакГрегор - Путешествия и география
- Америка глазами эмигранта. Том 2 - Элеонора Мандалян - Путешествия и география
- С Антарктидой — только на Вы - Евгений Кравченко - Путешествия и география
- В дальних водах и странах - Крестовский В. В. - Путешествия и география
- Михoля - Александр Игоревич Грянко - Путешествия и география / Русская классическая проза
- Томек на тропе войны - Альфред Шклярский - Путешествия и география
- Сакура и дуб (сборник) - Всеволод Овчинников - Путешествия и география
- К неведомым берегам - Георгий Чиж - Путешествия и география
- Жизнь за миллион: Тьма - Ощепков Олегович - Путешествия и география
- Альфеус Хаятт Веррилл. Повести и рассказы - Алфеус Хайат Веррил - Научная Фантастика / Путешествия и география