Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ждать пришлось минут пятнадцать, но я всегда отличался терпением. К тому же в данный момент развлекался тем, что изучал все оттенки белого на лежащем во дворе снегу. Наконец хозяйка вернулась с очень маленькой чашкой крепкого кофе, всего на один глоток, стаканом воды и расписным блюдцем, где лежали длинные пастилки из хурмы. Она была столь любезна, что растопила стальную печку, кинув в нее несколько крупных кусков угля.
И снова ушла. Теперь уже на час.
Законы гостеприимства были соблюдены, и, если солнце спросит, ей не в чем будет себя упрекнуть. Я скучал, меланхолично грыз пастилки, прислушиваясь к своим ощущениям и отмечая, как где-то под грудиной начинает пробуждаться огонек моего дара. Только что милая подруга тень отправила мне телеграмму: «Скоро буду тчк».
Мы как любовники, которые причиняют друг другу боль, расстаются, но не могут друг без друга и вновь сходятся. Чтобы причинить новую боль, а со временем и убить партнера. Причем мы оба знаем, кто из нас умрет первым.
Когда девушка вернулась, она спросила у меня негромко:
– Господин всем доволен?
Это был намек, что пора уходить.
– Благодарю, – сказал я, оставаясь на месте. И она, не скрывая досады от того, что я намеков не понимаю, поинтересовалась:
– Господин желает еще кофе?
– Господин желает невинность.
Она опустила глаза:
– Это оскорбительно.
Я вздохнул с отеческой печалью:
– Милая, думаю, ты понимаешь, зачем я здесь. Они достаточно насмотрелись на меня, так что пора переходить к делам.
Девушка села напротив с обреченной покорностью матери, которая должна объяснять очевидные вещи глупому сыну, взяла мою правую руку, сняв с нее перчатку. Посмотрела на ладонь, как опытная гадалка, и сказала уже холодным тоном:
– В богатых кругах Риерты обожают духов. Спиритические сеансы хорошо кормят многих моих знакомых. Я не занимаюсь враньем с хрустальным шаром, в то общество дорога для моей семьи закрыта, мы слишком низки для этого. Обычные жители предпочитают гадание по руке, и в этом я настоящий мастер. Я вижу правду, но всегда лгу. Вот здесь, – она тронула одну из линий, – я говорю, что человека ждет богатство. Вот тут хорошая жизнь. Здоровье. Жена. Дети. Красивые и доступные женщины. Успех. Власть. Везение в азартных играх.
Перечисляя, она двигалась по рисунку на моей коже. Я кивнул, не убирая ладонь из ее холодных пальцев:
– Ты говоришь людям то, что они желают услышать и за что готовы платить.
– Так и есть, господин. Ложь приносит легкие деньги, и все остаются довольны. Но сегодня вам повезло, и я не стану лгать. Нет смысла разбирать рисунок судьбы, чтобы сказать, что вас, возможно, ожидает смерть, если вы не уйдете.
– Я в твоем доме, куда ты пригласила меня по доброй воле, – напомнил я. – Закон запрещает причинять мне зло.
Поняв, что убедить меня не получится, она резко разжала пальцы и не стала скрывать, как тяготит ее беседа:
– Вы ведь не будете сидеть здесь вечно. А закон не распространяется на гостя, если он вышел на улицу.
– Сколько тебе лет?
Ее удивил мой вопрос.
– Пятнадцать.
– Так юна.
– Я достаточно взрослая, чтобы говорить за всю семью. И угрожать от ее имени незнакомцам.
– Юна, – повторил я. – Иначе бы знала, что не всегда стоит расточать угрозы. Вопрос любого выживания заключается в том, чтобы не идти на конфликт, когда для этого нет очень веских причин. И уж тем более не предупреждать о том, что можешь сделать. Так что я все еще желаю невинности, девочка.
Взгляд у нее был совсем не как у пятнадцатилетней. Все говорят, что дети алавитов взрослеют гораздо раньше. Спорное утверждение для того, кто проводил свое детство на улице, подальше от папаши-пьянчуги.
– И почему же она должна достаться именно вам?
– Хотя бы потому, что невинность стоит дорого. – Я положил на стол толстую пачку банкнот.
Цинтуры ее не впечатлили.
– Вы иностранец.
– Из Королевства.
– А еще вы похожи на убийцу. Вы убийца, господин?
– Время от времени, – пришлось признаться мне. – Думаю, про многих мужчин моего поколения так можно сказать.
Алавитка молчала с минуту, затем посмотрела на далекие темные окна, видно приняв решение, взяла деньги, собрала пустую посуду и, ничего не говоря, ушла. Вернулась назад на этот раз очень быстро, неся в руках массивный поднос из серебра. Поставила на стол передо мной, никак не комментируя.
Я положил на него извлеченный из кобуры «Стук» и складной нож.
– Это все?
– Да.
– Прямо. Вас встретят.
На противоположной стороне двора меня ждали двое. Толстяк, похожий на грушу, щеголял в меховой распахнутой безрукавке, наброшенной на голый торс. Он был моего роста и казался оплывшим снеговиком, но, думаю, этот парень достаточно силен, чтобы побороться с медведем. Его друг – носатый бородач в смешной шапочке с помпоном, держал короткий дробовик с обрезанными стволами, глядя на меня с нескрываемым любопытством.
Толстяк лениво пошевелил пальцем, и я понял, что он просит меня поднять руки. Быстрый и тщательный обыск убедил его, что я не вооружен, и мягкая лапища несильно подтолкнула меня в спину, заставляя идти первым.
По пути он несколько раз очень легко касался моего плеча, заставляя поворачивать в нужном направлении. Наконец мы оказались на кухне.
Огонь гудел в двух больших печах, окна открыть никто не удосужился, и было настолько жарко, что я мгновенно взмок. Готовилась еда, в котлах и кастрюлях булькало, какой-то тип в расшитой бирюзовыми нитками алавитской рубахе жарил лук на чугунной сковородке, пахло бараниной, сладким перцем и терпким медом.
В дальнем углу сидела необъятная туша, в которой тяжело было узнать человека. Настоящий гигант, состоящий из складок жира, столь непохожий на человека, что на несколько мгновений я решил, будто хозяева завели себе ручного контаги. Но нет. К чудовищам, рожденным от мотории, он не имел никакого отношения. Просто кто-то всю жизнь был очень неуемен в жратве.
Он расположился на маленьком табурете, непонятно каким образом выдерживающим столь колоссальный вес, и вязал из ярко-розовой шерсти… кажется, это был шарф. Хотя сильнее всего получающаяся вещь напоминала палатку. Большому человеку большая одежда.
Жаривший лук убрал сковороду с огня и повернулся к нам. Уже немолодой и невысокий алавит носил на крючковатом носу пенсне, а его редкая и жидкая борода напоминала козлиную. Лицо не слишком приятное, «тертое» жизнью, человека способного на решительные поступки и повидавшего много смертей.
Он бросил на меня безразличный взгляд, вытирая руки полотенцем, взял половник, зачерпнул из кастрюли мясного бульона, налил в высокую светло-синюю миску. Поставил передо мной, положил тут же ложку:
– Хочу узнать твое мнение. Эти могут только нахваливать.
Всегда готов высказать свое экспертное суждение по поводу чужой стряпни, особенно когда мой вкус пока еще при мне.
– Не хватает соли.
Он кивнул, словно бы и не сомневался в том, что я скажу, отправился досаливать бульон.
– Знаешь, что меня всегда злит?
– Когда ты торгуешь щекотливой информацией, но не имеешь никакого представления, кто к тебе пришел? – предположил я.
– Даже не понимаю, о чем ты, иностранец. Моя семья три поколения живет в Риерте и торгует лампами, а не информацией. Мы мирные люди и сейчас, как и все граждане, готовимся к Празднику Звезд. А злят меня чужаки перед праздниками, которые пользуются нашим гостеприимством. Традиции моего народа не позволяют вышвырнуть тебя за дверь, если ты не нарушаешь правил.
– Хочешь, чтобы я ушел?
– Очень обяжешь.
– И даже не поинтересуешься, откуда я знаю о твоем магазине и невинности?
Его колебание можно было и не заметить, таким скоротечным оно оказалось.
– Невинность… Она устарела уже лет десять как. Откуда ты выкопал такую древность, иностранец?
– Мой друг как-то обмолвился, что за интересными секретами надо идти в магазин ламп и назвать этот пароль.
– Имя у друга есть?
– Арви. И ты ему должен.
Он едко фыркнул, выражая всю гамму своих отрицательных чувств ко мне, к Арви, к моим словам и желаниям.
– Я выплачу долг на той стороне солнца, иностранец! И должен я ему, но не тебе, а так как он завершил свой путь в петле… – Алавит развел руками, показывая, что теперь с него и взятки гладки.
– Долг может потребовать семья. И он священен. Ведь так по вашим законам?
Я начал его порядком раздражать знанием алавитских правил. Но ему пришлось признать с большой неохотой, что я прав:
– Так. Но ты не риертец и не его родственник. Или наберешься наглости назваться троюродным кузеном?
Троюродный кузен – слишком далеко. Мы были как братья, но своему собеседнику я не собирался этого говорить.
– Нет. Но я мог бы попросить Сибиллу. – Я увидел, как сузились его глаза. – А ты, полагаю, достаточно хорошо знаешь ее. Мне придется рассказать, какой долг у тебя перед ее сыном и почему он возник. Твоя тайна словно карточный домик, дорогой торговец лампами. Малейшее дуновение ветра, и все развалится. Ведь Сибилла, поняв, что случилось, вполне возможно, захочет снять с себя ответственность и перекинет это с больной головы на еще более больную. Старуха же до сих пор ищет человека, который продал имя одной из ее кукол «Шильду» Йевена?
- Сезон бойни - Дэвид Герролд - Научная Фантастика
- Калифорнийский айсберг - Гарри Гаррисон - Научная Фантастика
- 2010 № 1 - Евгений Гаркушев - Научная Фантастика
- Покупка - Алексей Пехов - Научная Фантастика
- Последняя осень - Алексей Пехов - Научная Фантастика
- Лунная радуга. Книга 1. Научно-фантастический роман - Сергей Павлов - Научная Фантастика
- Сжигая вечность - Илья Михайлович Самсонов - Научная Фантастика / Русская классическая проза / Социально-психологическая
- Кентавр на распутье - Сергей Иванов - Научная Фантастика
- Миры империума - Кейт Лаумер - Научная Фантастика
- Отзвучавшая музыка - В. Мэрисон - Научная Фантастика