Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звениславка тут же подхватила котел за второе ушко — дай помогу! — и они понесли громоздкую посудину вдвоем.
— Ты бы не пачкалась, Ас-стейнн-ки, — попросил Скегги, когда они пришли.
— Ты посиди лучше, а я тебе что-нибудь расскажу!
Звениславка опустилась на камень — пришлось уступить, ибо Скегги рассказывал как никто другой.
Он набрал в горсть крупного морского песка и принялся за работу.
— Хочешь, я тебе расскажу про одноглазого Одина и о том, где он оставил свой глаз?
Конечно, она хотела. И очень скоро перед нею предстал седобородый Отец Богов, с копьем в руке идущий к подножию Мирового Древа. А древо это зовется Иггдрасиль, и вся вселенная выстроена вокруг него в точности так, как когда-то строились в лесах жилые дома… И рассказов об этом Древе столько, что все и не перечесть!
Так вот, из-под трех корней ясеня Иггдрасиля бьет источник, дарующий мудрость. Но просто так из него не зачерпнешь. Потому что волшебный родник караулят три норны, распоряжающиеся судьбой. И так велико их могущество, что даже с самого Одина потребовали они плату. Не большую и не маленькую — велели Всеотцу отдать им один глаз. А с Богинями Судьбы не с руки спорить даже покровителю павших…
Увлекшись, Скегги не сразу расслышал размеренный плеск весел. По фиорду шла лодка. Длинная, вытянутая лодка с высоким носом, как у настоящего боевого корабля, только, в отличие от драккара, с уключинами, сделанными из древесных сучков.
Это Видга возвращался с рыбалки. Видга был доволен. На дне его лодки лежало несколько порядочных зубаток; их выпотрошат и разделают, и мякоть будет изжарена, а желчь пригодится для стирки. Сын хевдинга подвел лодку к берегу и несколькими сильными взмахами весел выкатил ее на песок.
В иное время Скегги благоразумно убрался бы прочь. Но он сидел к Видге спиной и рассказывал Ас-стейнн-ки о Боге войны. Видга не торопясь смотал снасти, взвалил на плечо улов и зашагал к дому. Без особого зла, походя, он наподдал ногой котел — грязный песок полетел Скегги в лицо…
Даже трэль, если жива его гордость, подобного не проглотит, и никто не осудит его за то, что сцепился со свободным. Малыш вскочил как ужаленный.
Тонкие руки сжались в кулаки. Он выкрикнул Видге в спину:
— Клен доспехов, схожий с тонкой елью злата! Храбрый враг сокровищ, удачи лишенный! Скальд, рожденный Ормом, обиды не спустит!
Голос его сорвался. Звениславка не поняла, что он сказал. Только отдельные слова. Но эти слова не складывались для нее в целое.
Ей еще предстояло разобраться в искусстве иносказаний, в великом искусстве слагать то хвалебные, то язвительные стихи, которым маленький Скегги владел не по возрасту. Ибо вот как примерно звучала бы его речь по-словенски:
«Девка, одевшаяся по-мужски! Утри-ка сопли и впредь думай хорошенько, прежде чем замахиваться на сына героя!»
Каждое слово было достаточно ядовито само по себе. А уж все вместе, превращенные хитроумным Скегги в хулительное стихотворение — нид, они приобретали силу затрещины.
Видга положил рыбу наземь и по-прежнему не торопясь двинулся назад.
Какое-то время Скегги еще стоял со стиснутыми кулаками, гордо подняв голову. Но у Видги явно была на уме кровь, и Скегги не выдержал — побежал.
Бегать от Видги было бесполезно. Как и сопротивляться. Видга был воином.
Он мгновенно прижал Скегги к земле и выкрутил ему руку.
— А теперь скажи мне что-нибудь более достойное, Скегги Скальд, если хочешь выкупить свою чумазую голову. Да побыстрей, пока я не привязал тебе камня на шею.
Скегги извивался от боли и унижения, но молчал. Из разбитого носа текла кровь. Видгу он не успел даже царапнуть. Видга сказал:
— Пожалуй, я обойдусь и без камня…
Оторопевшая было Звениславка подлетела к мальчишкам и рванула Видгу за плечо:
— Ты ведь бьешь его потому, что он слабее тебя! Видга поднял голову и усмехнулся:
— Этот трусишка никогда не возьмет в руки меча. Если бы он родился в голодный год, его велели бы вынести в лес. Это не воин, а лишний рот за столом!
Скегги рванулся и заплакал.
Звениславка проговорила раздельно, зная, что приобретет врага:
— Я думаю, это хорошо, что Хельги — брат твоего отца, а не твой. Ты уж точно приказал бы отвести его в лес…
Худшую пощечину трудно было придумать. Сперва Видга перестал даже дышать. Что учинить над ней за эти слова, убить?
Но нет. Внук Ворона не стал марать кулаков о такое ничтожество, как гардская девчонка. Он только сказал:
— Немалая неудача для меня в том, что Хельги велел называть тебя гостьей.
Он взял Скегги за шиворот и, подняв с земли, пинком отшвырнул его прочь.
— Что ты ему сказал такого обидного? — спросила Звениславка у Скегги, когда Видга ушел. — Я же ничего не поняла!
Скегги, все еще хлюпавший носом, неожиданно приободрился при этих словах. Они как будто напомнили ему о чем-то способном утешить его в самой лютой тоске. О таком, что он не променял бы даже на место за столом подле вождя!
— Все они здесь называют меня скальдом, — ответил он гордо. — Я попробовал меда!
Было так.
Давным-давно задумал одноглазый Один похитить волшебный мед… Тот мед, что придает вещую силу вдохновенным словам песнотворца, превращая их то в целительное, то в смертоносное зелье. А хранило его могучее племя злых исполинов. Но перехитрил Всеотец молодую великаншу, приставленную стеречь бесценные котлы. Удалось ему не удававшееся никому. Завладел Один медом, обратился орлом и во весь дух помчался домой, в Асгард, в Обитель Богов! Да только и отец великанши превратил себя в когтистую птицу, пустился вдогон.
Долго летел Один то над морем, то над горами. Уходил от погони и не мог схватиться с преследователем, потому что нес мед за щекой.
А когда наконец примчался домой, то первым делом выплюнул мед в подставленный Богами сосуд. И кажется людям, что капелька того меда досталась каждому, кого охотно слушаются слова. Но рассказывают еще, будто часть своей ноши Один все-таки проглотил. И разметал ее по земле вместе с орлиным пометом!
И вот эта-то доля меда досталась всем бездарным поэтам, всякому, кто именует себя скальдом, но никак не может им стать!
Был у двоих Виглафссонов еще и третий брат — Эрлинг.
Его жилище стояло на другом берегу фиорда, как раз между Сэхеймом и двором Рунольва Скальда. Люди не дали никакого имени этому дому. Может быть, оттого, что Эрлинг не держал дружины и не ходил в морские походы. Не было у него и боевого корабля. Для рыбной ловли и торговых поездок ему служила крепкая лодья с крутыми боками и вместительным трюмом — кнарр. А еще Эрлинг носил прозвище: Приемыш.
- Царская невеста - Валерий Елманов - Исторические приключения
- Ацтек. Том 2. Поверженные боги - Гэри Дженнингс - Исторические приключения
- Золото короля - Артуро Перес-Реверте - Исторические приключения
- Мистерии Осириса: Древо жизни - Кристиан Жак - Исторические приключения
- Это было в Праге. Том 1. Книга 1. Предательство. Книга 2. Борьба - Георгий Брянцев - Исторические приключения
- Дорога особого значения - Александр Александрович Тамоников - Боевик / Исторические приключения
- Земля ягуара - Кирилл Кириллов - Исторические приключения
- Закон пустыни - Кристиан Жак - Исторические приключения
- Айвенго (с иллюстрациями) - Вальтер Скотт - Исторические приключения
- Ганнибал. Кровавые поля - Бен Кейн - Исторические приключения